– Предположу, что локация поменялась, однако суть осталась прежней. – Инга машинально взяла стаканчик и одним глотком допила горький кофе. – По сути, секта – та же церковь, у нее есть свои прихожане, они верят в бога, пусть и в какого-то своего. Для маньяка нет разницы, хотя он наверняка видит некий промысел в своих деяниях.
– Допустим. Как быть с остальными? Напомню, глаза и язык удалены у одной жертвы, второго просто задушили.
– Не знаю, – пожала плечами Инга. – Свидетель?
– Известно, свидетелями чего они все были, – хмыкнул Кольцов. – Может, мы вообще не в ту сторону смотрим. Маньяки не любят нарушать свои же правила. Обычно они довольно скрупулезны в деталях, отсюда и подражатели появляются, потому как для них уже есть готовая инструкция: бери и делай!
– Так, может, маньяк здесь ни при чем?
– А кто тогда? Охотник на ведьм?
Инга поежилась, когда по позвоночнику пробежал колючий холодок. Ощущение, будто кто-то за ней наблюдает, заставило осмотреться по сторонам. Сначала она не обнаружила ничего подозрительного, пока взгляд не зацепился за высокого, хмурого мужчину с седым ежиком волос. Мужчина совершенно точно смотрел на нее, и создавалось ощущение, что стены исчезли, исчез Кольцов и противный кофе, а сама она стоит посреди стройки на том месте, где должен располагаться храм, но вместо него из земли бьет столп ослепительного света, иглой пронзающего низкое, темное небо. Если приглядеться, станет понятно, что никакой это не свет, а пламя: ревущее, злое. Вот только приглядываться Инге совсем не хотелось, она закрыла глаза, не желая смотреть. Не помогло. Острые вспышки пробрались под веки, высекая слезы. Дышать стало тяжело, ноги почти потеряли чувствительность, и она снова вспомнила про зов…
…Уже несколько дней он не отпускал ее. Сначала был едва слышимым, похожим на отдаленный шум, приносящий небольшой дискомфорт, но если перестать о нем думать, он почти исчезал. Инга пыталась не обращать внимания, пока зов не сделался почти невыносимым.
Он, как подкожный зуд, не давал расслабиться. Его и зовом назвать в полной мере было нельзя. Если кто-то или что-то зовет, должна быть конечная цель. Инга не понимала, куда ей нужно отправиться и что сделать. В такие моменты, похожие на приступы отчаяния, она могла вдруг оказаться на улице, не помня потом, как уходила из дома; хотелось заглядывать в глаза прохожим, хватать их за руки, только бы не чувствовать свое одиночество. Ведь если не одна она слышит зов, значит, все не так плохо. Но люди все чаще проходили мимо, лишь изредка кто-то останавливался, предлагал помощь и сбегал, едва услышав ее сбивчивые объяснения.