А он просто сентиментальным с возрастом сделался, цепляется за ностальгические воспоминания. Георгий был для него во многом примером, прежде всего профессионализма и смелости.
Но даже самые лучшие иногда сдаются.
Когда убили сына Георгия Старостина, Кольцов как раз и попал на первое серьезное дело, до этого приходилось заниматься бумажной волокитой и собирать мертвых бомжей с патрулями. Старостина тогда очень быстро отстранили. Его вообще не должны были допускать к работе, да пожалели, пошли на уступки. Только услуга оказалась медвежьей. Никогда бы Кольцов не подумал, что взрослый мужик может так рыдать. Георгий выл, разрывая голыми руками землю, раскидывал пытающихся оттащить его сотрудников. Кольцов как сейчас помнил то оцепенение, охватившее его, совсем зеленого, еще обуреваемого романтическими настроениями выбранной профессии. И никогда ему не забыть, как смотрел на всех Георгий, когда его тащили к машине.
Жара обещала побить все рекорды. Кольцов уже сидел в одной рубашке, повесив на спинку стула китель, что не позволял себе обычно. Но не помирать же в самом деле. И вроде не старый, сорока еще нет, а на погоду реагирует как старик какой-нибудь.
Полный надежды взгляд снова уперся в вентилятор, пальцы прошлись по выпуклым пластиковым кнопкам, но проклятая штуковина не реагировала. Пришлось снова брать папку с делом, ту самую, тонкую. И хоть от нее пальцы кололо, будто внутри иголки натыканы, она хотя бы создавала иллюзию прохлады.
Из папки выпали фотографии.
Жора встрепенулся, вытянул, насколько смог, короткую мощную шею, забегал глазами по снимкам.
Недостроенная церковь, обезображенный труп на полу, лужа крови под головой и бурая запекшаяся корка вместо лица.
Кольцов напрягся. Неужто все-таки ошибся, и преступник среагировал, сработал триггер? Вон как глазищами вращает и ноздри раздул.
Тмофей не вмешивался, наблюдал, приведя тело и мозг в боевое положение. Так, на всякий случай. Не мешал он, и когда Жора вдруг начал хватать по очереди каждое изображение, подносить его близко к лицу, будто был сильно близорук и не мог рассмотреть издали. Какие-то фото он нюхал, одно приложил ко лбу. Кольцов терпеливо ждал.
– Ничего нет, – наконец разочарованно выдал Жора, возвращая последнее фото на стол. – Поздно пришли. След исчез.
– Какой след? Ты о чем сейчас?
Сердце Кольцова зашлось бешеной каруселью. Как бы не сорвалось чего в его моторчике. Еще и жара, как назло.
– Тебе не понять, майор. – Жора говорил вроде обидные вещи, но Кольцов совершенно определенно понимал, никакой подоплеки в них нет. Оскорбить или даже задеть его никто не пытается. – Следы всегда остаются. Долго. А здесь нет. Сразу исчезли следы. Я тоже ничего не понимаю.