Вот она его награда за лишения и страдания! Больше он не останется один. Никогда!
Ему пообещали, и он поверил!
Сидя в стылом больничном коридоре, ожидая своей очереди, он мечтал об одном – скорее попасть туда, где его ждут. Мать сидела рядом, сложив руки поверх сумки, утвердившейся на коленях, и была похожа на нахохлившуюся птицу.
– Мам, может, хватит уже? – голос хриплый, придавленный тяжестью здешней атмосферы.
– О чем ты, сынок? Чего хватит?
– Этого всего! – он неопределенно взмахнул рукой, но мать поняла правильно.
– Так доктор велел, – она даже не повернула головы в его сторону, – значит, нужно. Потерпи, мы следующие идем.
– А если я не хочу?
– Миша, ты уже не ребенок, не капризничай.
– Вот именно! Мне скоро тридцатка стукнет, тогда тоже будешь меня за ручку водить? С психами ведь так поступают?!
– Ты никакой не псих! – произнесла она сквозь зубы. Рядом никого не было, но мать все равно боялась, что их подслушают. – Мы это уже обсуждали!
– Тогда дай мне уйти, раз я никакой не псих.
– Иди. – Она все еще не смотрела на него, стараясь казаться спокойной и даже равнодушной, но за нее все говорили заострившиеся скулы и побелевшие костяшки пальцев.
Конечно, никуда он не ушел. Если уйти сейчас, тогда его точно запрут дома, либо еще чего похуже. Нельзя терять едва обретенную свободу! Нужно подождать, набраться терпения и благоразумия. Вот уж чего у него было в избытке, так это – терпения. За тринадцать-то лет успел выработать нужное качество.
Вытерпев бесконечные, повторяющиеся из раза в раз вопросы и наконец оказавшись на улице, Михаил вдохнул прозрачный, пахнущий отдаленной горечью сентябрьский воздух. Мать смотрела, неодобрительно поджав губы, все еще цепляясь в сумку, как за какое-то сокровище.
– Вон автобус наш! – Его толкнули плечом. – Задержи, я не успею добежать!
– Мам, вообще-то у меня сегодня собрание. – Она знала и специально злила его. Нравилось ей его злить. – Возьми такси, зачем в общественном транспорте трястись?
– Нашел богачку! – огрызнулась она. Затем сунула руку в сумку, достала кошелек. – На вот!
Он смотрел на протянутые матерью купюры, не понимая, что происходит. Только что отказалась от такси из-за дороговизны и тут же пытается всучить ему сумму в три раза больше.
– Зачем? У меня есть деньги.
– Лишними не будут, бери. Не хватало еще, чтобы ты на своих собраниях с урчащим животом сидел. Помогает хоть?
– А? Что? – от удивления и неожиданности Михаил не понял, о чем она говорит.
– Собрания твои помогают, спрашиваю?
– Мне там нравится, – искренне ответил он, уйдя от прямого ответа.