– Вот и хорошо. Деньги не экономь, в кафе зайди, или, может, у вас там столовая какая есть. Разберешься, в общем! Сегодня допоздна опять?
Мать сыпала словами, а он стоял, сжимая в кулаке деньги, не понимая, что с ним творится. В груди разливалось непривычное тепло, глаза пощипывало, и в носу было щекотно. В сером тумане он часто плакал, но те слезы другие, больнючие. За те слезы не было стыдно. Может, потому что никто его не видел и можно было реветь сколько влезет, все равно серость сжирала все ощущения, кроме одного – чувства одиночества. Или потому, что слезы оставались единственным напоминанием, что он еще жив?
Эти слезы – совсем другие. Не слезы даже – один намек. Чего плакать-то, когда все замечательно? Вот именно – замечательно! Серый туман рассеялся, нет его больше! Значит, и ныть пора прекращать!
– Спасибо, мам!
Что еще он мог сказать? А деньги ему в самом деле необходимы, как раз сегодня нужно делать взнос. Он и так уже три раза пропускал.
– Ой, ступай давай! Куртку только застегни, ходишь нараспашку!
Он развернулся и поспешил в противоположную от автобусной остановки сторону. Мать смотрела вслед, он спиной чувствовал ее взгляд, даже хотел обернуться, удостовериться, но не стал.
У входа в ДК уже собрался народ, стояли обособленными группками, время от времени косясь друг на друга. Бывший клуб порезали на части, как именинный торт, и раздали в аренду, вот и собирается теперь здесь разношерстная компания. Кого-то Михаил уже знал, им он сдержанно кивал, никогда не подавая руки. С некоторых пор ему стали неприятны прикосновения к посторонним людям, пусть и такие формальные. Сегодня подходить ни к кому не хотелось, он даже подумал постоять в сторонке, пока люди не начнут торопливо заходить внутрь, будто школьники, услышавшие звонок. Возможно, он так и сделал бы, даже порадовался, что все оказались заняты разговорами и никому нет до него дела, когда на плечо легла рука. Он дернулся и резко обернулся.
– Извини, я все время забываю, что нельзя тебя трогать.
Ася стояла в своей сиротской курточке и затертых джинсах, прижав обе руки к груди. На лице странное выражение, точно она готовит какую-то каверзу и вот-вот посвятит его в свои планы.
– Ты вроде не хотела больше приходить. – Прозвучало без малейшего намека на претензию, однако она все равно вздрогнула, чуть дернув плечами и моргнув.
– Не хотела, – не стала спорить она и наконец убрала руки от груди, только для того, чтобы сунуть их в карманы. – Потом взяла и передумала!
– Из-за меня?
– Вот еще! – фыркнула и покраснела. – Надо же такую глупость придумать!