Я нажала отбой и протянула мужику, но он отпрянул, как от прокаженного. Все в камере даже бросили есть, искоса поглядывая на меня. В камере повисла странная тишина.
– А что же ты, паря, не предупредил нас? – кашлянул Учитель.
– О чем? – не поняла я.
– Ты что, гомик? – тихо спросил смотрящий.
– В каком смысле? С чего вы это взяли?
– Мы все базар по телефону слышали. Ты только что сказал: «Олег, люблю, целую…»
– А… ну да… Олег мой брат. Младшенький двоюродный братишка. Пацаненок совсем. Мы всегда так общаемся. «Люблю и целую» – друг другу говорим. Что в этом плохого?
Рябой напряженно выдохнул и забрал у меня телефон.
– Ты на будущее запомни, дружок… У нас в камере мужики понятливые, но когда на Зоне будешь – базар малость фильтруй… – сквозь зубы процедил Учитель. – Знаешь, сколько отморозков сейчас развелось, за одно неправильное слово тебя сразу на «кукан» натянут. Машкой сделают.
От обеда я отказалась, прилегла на кровать и отвернулась к серой стене. Мне очень хотелось плакать от бессилия.
После обеда Учителя вызвали к следователю на допрос, а я осторожно поинтересовалась у Чижа:
– А почему у смотрящего прозвище такое – Учитель?
– Он в молодости когда-то и вправду учителем в сельской школе работал. Один из его учеников постоянно приходил на занятия с синяками. Оказалось, что парнишку почти каждый день избивал пьяный отчим. Учитель пошел к ученику домой разобраться, а там отчим мальчика с кентом пьют-гуляют. Завязалась драка, он обоих и положил. Причем отчима «в глухую». Это Учитель сейчас такой худой, а раньше был чемпионом Тихорецка по боксу. Ну а дальше пошло-поехало… сейчас ему уже под пятьдесят, а это его третья ходка.
– А ты откуда такие подробности знаешь?
– Мы с ним пять лет назад, в Зоне под Иркутском сидели…
– А сейчас ты за что сидишь?
– За «бакланку». С соседом «поскубался» малость, отмудохал его и сбросил со второго этажа. Он в больничке на меня «заяву» и накатал. Короче, Миха, бухать мне категорически нельзя. Как откинусь – сразу «зашьюсь».
Дверь камеры приоткрылась и вошел крупный белобрысый сержант:
– Ломакин, на выход.
– Михась, ты давай, держись там… – пожелал мне удачи Чиж.
В кабинете сидел усатый капитан Лихолетов и еще один мужик, в сером костюме. Он неторопливо пил чай, прикусывая кубиками рафинада.
– Вот он, Ломакин, товарищ майор. Больше из вновь прибывших в изоляторе никого нет. Остальные уже несколько дней сидят.
– Ничего не пойму… – мужик в костюме почесал залысину, и обернулся ко мне, – ты случайно не знаешь Алексея Владимировича Крылова?
– Это мой отец.