Вообще странно, что в голову забрели такие мысли. Лера разозлилась и мысленно одернула себя. Нужно думать, как сына вернуть, а не размышлять о всякой ерунде!
В салоне витал аромат роз и кожи. Посматривала на яркие бутоны подаренного Матвеем букета, и пыталась вспомнить, когда в последний раз держала в руках цветы. Кажется, это было в тот день, когда объявила о беременности. Сияющий от счастья Илья приволок три белые розы, которые завяли на следующий же день. Единственный раз, когда муж подарил ей цветы. Вдруг пришло понимание, что этот год супружеской жизни пролетел слишком быстро и незаметно, словно его и не было. Илья много работал и почти не бывал дома. Никогда не дарил ей подарки, разве что вначале отношений, чтобы произвести впечатление. И не ездили с ним никуда. Один раз он на неделю уехал на Кипр якобы в командировку. Теперь-то стало понятно: все было сплошной фальшью. Судя по всему, Илья уже был знаком с Лией и посвящал ей все свободное время. А жена-дурнушка преданно ждала его дома, наивно думая, что счастлива, даже не подозревая, что всего лишь инкубатор. Что через пару месяцев ее вышвырнут и затопчут дорогим ботинком…
— Ты поранилась, — слова Матвея выдернули Леру из раздумий. Поранилась? Непонимающе взглянула на него.
— Видимо, слишком крепко сжимала цветы и уколола палец, — пояснил он и взял ее ладонь в свою руку.
И правда. Крепко держала цветы и даже не почувствовала боли. Открыла дверцу, и ветер прохладной рукой коснулся лица, слегка взъерошил волосы. Последовала за Матвеем в высотку, недоуменно поглядывая по сторонам. Почему-то думала, что ресторан, на который он намекнул по телефону, будет на первом этаже, но, кажется, они поедут… на крышу.
Лифт показался слишком тесным для двоих. Матвей стоял опасно близко, настолько близко, что она ощущала запах его парфюма, в котором переплетались нотки дорогого виски, мандарина и амбры. Кожей ощущала его взгляд, раздевающий догола, и тело покрывалось мурашками.
«И зачем я согласилась на это свидание!» — в сто тысячный раз подумала Лера, чувствуя, как на нервной почве пересохло в горле. А Матвей, судя по виду, сохранял железобетонное спокойствие. Только уголки губ были слегка приподняты в улыбке или это лишь игра ее воображения? Тяжело дыша, уставилась в пол, и с трудом сдержала вздох облегчения, когда открылись створки.
Они оказались в панорамном ресторане на двадцать втором этаже. Ночной город, утопающий в огнях, лежал как на ладони. Зыбкая цепочка фонарей отражалась на гладкой поверхности Москвы-реки. От этого великолепия захватывало дух. На какое-то время даже боль ушла. Картина так сильно завладела ее вниманием, что не успела заметить, когда Матвей сжал ее ладонь.