На очередной вопрос Катя ответила мощным и протяжным вздохом. Он вырвался сам собой и почему-то вызвал хохот пожилого господина, тогда как остальные тактично сделали вид, что ничего не заметили, что все о’кей. А этот господин встал, подошел к Кате и протянул ей блокнот. Там было написано такое понятное, что Катя прослезилась. Нет, не родная кириллица, а греческие омеги, иксы и игреки, перемежаемые всего-то четырьмя знаками: плюс, минус, умножить и разделить. Но какое богатство возможностей скрывали эти четыре действия. Катя схватила протянутый господином карандаш и стала рвать ряды цифр и букв, как голодная собака рвет кусок мяса. Господин молча тыкал куда-то пальцем, прося пояснений. Катя молча дописывала еще какие-то значки, переспрашивая «Йес?» Он отвечал «Йес», – и они молча шли дальше. Все дальше и дальше.
Пока не дошли до Вашингтона. Там располагалась группа, к которой Кате предложили присоединиться на время стажировки. Руководил группой математиков этот самый пожилой господин. Он оказался научным светилом, и его мнение в ходе отбора было решающим. Господин Питер Шварц имел немецкие корни и сам в свое время изрядно помучился с английским языком. Может, поэтому он протянул руку помощи Кате?
Когда Катя думала о том, что ей повезло, что это фарт, она представляла себе фарт с глазами и ушами Питера Шварца.
Юлька тяжело переживала отъезд подруги. Поводов для грусти нашлось сразу несколько. Их маленькая семья распалась, а это всегда больно, ведь привычка жить с кем-то вместе называется счастьем. Кроме того, Юля не вполне понимала, что будет с квартирой. Оставят ли ее здесь? Или нужно освобождать жилплощадь и снимать что-то новое? Это дорого и хлопотно, что неприятно. Возвращение к родителям не рассматривалось как вариант.
Наконец, нервировал сам факт того, что Катька едет в Америку. На дворе таяли последние годы лихих девяностых, уезжать из страны стало модно. Тем более в Америку, страну, подарившую миру джинсы и войны за демократию. Но быть модной – прерогатива Юли, Катя в этой роли смотрелась самозванкой, что немного выводило Юлю из себя.
Юля вполне допускала, что Катька умная. Но разве это повод уезжать из страны? А родина? Впервые в ней пробудился патриотический дух, который, как пар, просился на выход.
– Катька, но ведь там все чужое? Как вы со Стасиком там жить будете?
– Нормально будем, Юль, в рамках стипендии. У меня стажировка всего на полгода, как-нибудь справимся.
– Скажи, если предложат остаться, ты останешься? Нет, ну честно, останешься?
– Возможно. Но это маловероятно, там своих желающих полно.