– Всё, вытерпел – быть тебе атаманом, – сказал я казаку ободряюще, вспомнив пословицу: «Терпи казак, атаманом будешь». Но сейчас я нитку только проведу, два укола и больше ничего, потом забинтую и на койку, отдыхать.
Казак понимающе кивнул головой, а я промокнул кровь прокипяченной корпией (марлевых салфеток и тампонов здесь не изобрели – вот вернусь и организую на дедовой фабрике производство стерильных перевязочных материалов в вощеных пакетах, как во вторую мировую, «Делов-то на три копейки» – как говорят первогильдейские купцы. Потом прошил рану один раз прокипяченной и вымоченной в спирте «цыганской иглой», позаимствованной у одного из казаков, насыпал порошка СЦ и перебинтовал холщовым бинтом. Узел завязывать не стал, посмотрим, как будет идти заживление, а то заблокирую отток гноя и сукровицы и получу сепсис[46]. Потом был черед казака со сквозным огнестрельным ранением, он побаивался, глядя на то как держа под руки раненого, его товарищи укладывали своего сослуживца на живот. Я успокоил парня, сказав, что его пуля вышла, рана небольшая и сама очистилась кровью, поэтому я только положу целебный порошок и забинтую.
Потом наступила очередь принца Салеха. Я еще раз осмотрел осколочное ранение. Осколок сидел неглубоко, но были размозженные им ткани которые нужно было иссечь, иначе все это будет гнить в ране и прогноз будет весьма сомнительный. Так я и сказал принцу, что придется потерпеть, как тому казаку с раной в спине, иначе я не гарантирую, что не начнется воспаление и тогда он потеряет ногу. Он сказал, что вытерпит, если я дам ему стакан того же лекарства. Я налил ему разведенного спирта и он в три глотка его выпил, а потом его перенесли на стол, стараясь не беспокоить сломанную ногу –, я попросил тех же казаков, что ассистировали мне, помочь и здесь. Принц закусил зубами рукав халата. Я спросил не надо ли еще «лекарства от боли», но Салех помотал головой. Тогда начали, – не буду повторять ход «операции», по методу проведения она была сходна с той, что я сделал раньше, разве что скальпелем отрезал поврежденную кожу и мышцы. Салех стонал, но держался, и даже не потерял сознания, гордость не позволила. Когда я его перевязал, он был бледен. Вручил ему кусочек металла с рваными краями, что я достал из его раны. Салех спросил, откуда у нас артиллерия, он не видел орудий. Сказал ему что это «карманная артиллерия», мое изобретение, эти гранаты летают без орудий, сами по себе (а что, не соврал).
«Тепловички» мои очухались, им принесли чаю, попросил дать чаю и Салеху, а пленным и раненым сомалям и кочевникам принести по ведру воды. После этого забинтовал руку унтеру и наскоро осмотрел раненых пленных и перевязал кого мог. Трое вряд ли дотянут до завтра – у них проникающие ранения грудной и брюшной полостей, хотя и без значительных внутренних кровотечений, но уже то чудо, что они вообще сюда дошли, а, поскольку полостных операций я делать не умею, они обречены. Также дело худо у четырех раненых с огнестрельными открытыми переломами рук – они вряд ли заживут сами, разве что местные лекари смогут из прооперировать – завтра мы уйдем, оставив их в лагере. Остальные – легкораненые, и, скорее всего, поправятся. Помыв руки, решил пойти к Маше, но тут заметил Хакима в неизменном черном бурнусе. Он сказал, что госпожа послала его за мной. Он видел, как я оперирую и пронял, что перед ним не только полководец и великий воин, но мудрый и добрый лекарь, в чем он выражает мне свою признательность. Вот как, заслужить благодарность от дипломированного телохранителя и профессионального убийцы – этого в моей жизни еще не было! По дороге Хаким спросил меня, что я собираюсь делать с пленными. Я ответил, что принца я забираю с собой до владений раса Мэконнына, он будет нашим заложником и гарантом безопасности каравана. Завтра я велю ему написать письмо к отцу, что обменяю его на выкуп на границе владений раса. Пленные, что покрепче, понесут носилки, думаю, две смены по четыре человека будет достаточно. Остальных пленных, кто слабый и раненый, отпущу с письмом отцу Салеха. Хаким подумал и согласился. Я спросил, какой выкуп будет достаточным, но не чрезмерным, ассасин ответил, что за принца надо просить не менее 50 тысяч талеров.