Говорившие на кастильяно местные, кстати, предлагали вообще оставить её в покое. Надо было лишь пустить их в склад и отдать им какие-то ящики, шедшие вместе с табаком (интересно, кстати; а почему тогда они сразу всё не вытащили? Верхний ярус той же оружейки вынесли, считай, до последней тряпки).
В пылу горячей фазы «общения» с местными, Жойс было не до разглядывания: а что там ещё за попутный груз. Кстати, эти ставшие камнем преткновения ящики были ещё и укупорены на совесть, не сразу такой вскроешь.
Когда, всполошенные её долгим отсутствием, часов через пять всё же подоспели свои, она сидела у стены склада, привалившись к ней спиной, и одной рукой перетягивала себе кровившие вовсю ногу и корпус (последнее получалось из рук вон плохо).
Вторая рука была занята — в ней она держала расчекованую гранату.
Появившееся сразу вслед за маневренной группой начальство, в лице белых подполковника и капитана, первым делом проверило товар. Затем ей были отвешены сальные комплименты, причём двое белых из более высокого штаба никак не хотели понимать, почему негритоска (так и сказали, дословно) ломается. Могла бы быть и поприветливее.
Когда Жойс выяснила, что это и есть те самые её «партнёры», которые ведут с ней один бизнес (только сверху), она открытым текстом спросила, как обстоят дела с её будущей долей, с благодарностью (последнее можно и по армейской линии).
Честно говоря, кроме наспех брошенного «молодец, черномазая!» (когда шагали мимо), она рассчитывала на чуть иную обратную связь. Во всех смыслах.
Для начала, её прокатили с медалью. Просто завернули представление, пояснив в кулуарах: подполковник очень осерчал за её отповедь в его адрес. Белый клялся, что черножопая блядь (передаём дословно, говорили товарищи) ещё не раз пожалеет, что отказалась от командировочного романа с таким бравым мужчиной, тем более что в госпитале она валялась там же, где находился и штаб группировки.
Вопросы же касательно её нормальной доли в бизнесе также не нашли понимания: те, с кем контачила лично она, финансовыми потоками не распоряжались. А те, кто решал вопросы по деньгам, находились сразу над этим подполковником, который был и связующим звеном, и фильтром, и прослойкой в одном лице.
А она ещё удивлялась, откуда такой чин принёсся в первых рядах… За ценные ящики переживал.
В общем, её работа на все руки мастера так и осталась за ней — и на этапе закупа, и на этапе дистрибуции уже в доминионе.
Поначалу она вписывалась в это всё исключительно на общественных началах, не оговорив чётко условий. Искренне полагая, что свои кинуть не должны. Да и не могут же они пилить ветку, в её лице, на которой держится достаточно многое?