Вот упал, полетел в траву, в пыль, в грязь… один, второй… десятый.
– Не жалеть никого, – подняв окровавленную саблю, зло закричал Бутурлин. – Бей упырей! Бей гадов!
Звон… сабли скрестились… посыпались искры… Обводка, рывок… и – на тебе, вражина, в самое сердце! Получи!
Кругом звенело, орало, стреляло, кто-то стонал, кто-то ругался, да, внося свою лепту в остервенелый шум боя, жалобно ржали кони. Поразив очередного разбойника, Никита высматривал главного врага… И наконец, нашел! Здоровенный чернобородый верзила с непокрытою головою и в расстегнутом на могучей груди армяке. Яростно отбивался от нападавших… широкою абордажною саблей!
Ну, вот он, гад! Ага… Получишь сейчас за дев несчастных… за всё!
Абордажная сабля… Короткий, но широкий клинок с массивною гардою хорошо защищал кисть и был приспособлен для нанесения ударов на близком расстоянии в тесном пространстве корабля. Каким образом сие оружие оказалось в смоленских лесах – бог весть. Может, случайно, а может, главарь шайки и сам когда-то пиратствовал, всякое могло быть.
Что ж…
Сделав пару прыжков, лоцман оказался прямо перед верзилой и тут же нанес удар! Упырь среагировал мгновенно, с ухмылкой подставив клинок… Крест-накрест – удар, звон, искры в глаза! И снова удар… целая череда – быстрый, едва уловимый – от плеча, от кисти, с выпадом!
Злодей, конечно, обладал невероятною силой, да и оружие выбрал себе под стать… Только вот фехтовать широкой и тяжелою саблей оказалось очень неудобно, а на близкое расстояние Бутурлин верзилу не подпускал. Длинный, едва изогнутый клинок вполне позволял отражать натиск разбойника…
Вот еще удар! Вот еще! А теперь – снова крест-накрест… отскок и – быстрый короткий выпад, укол…
Сабля Бутурлина пробила врагу левое плечо, и пробила хорошо – фонтаном хлынула кровь! Упырь побледнел, пошатнулся… и с жутким криком бросился на соперника, вложив в удар всю свою ярость!
Никита ощутил злость врага даже чисто физически, как опытный фехтовальщик – диестро, предугадал направление атаки… И вовремя отскочил! Однако и лиходей оказался не лыком шит: тут же развернулся, ударил эфесом словно кастетом, едва не проломив Никите скулу…
Лоцман увернулся, успел, и сам нанес удар – быстрый, как молния, от кисти…
Выронив саблю, верзила зарычал, словно дикий зверь, и бросился на врага, вытянув длинные руки с корявыми хваткими пальцами… Видать, хотел схватить Никиту за горло. И непременно нарвался бы на клинок, сам бы себя насадил – саблей ведь не только рубить, но и колоть можно, про что некоторые забывают – а зря!
Налетел бы лиходей на бутурлинскую саблю… Коли б не Семка, слуга. Сей чернявый, чем-то похожий на медведя, увалень ловко приласкал супостата оглоблей по башке. Просто подошел да ударил – н-на! Лиходей так и пал в травищу! Просто повалился, как куль.