– Так чего же вы ждали-то? – хмыкнул Бутурлин. – Давно надо было убраться!
– Так мы ж купцы! До последнего торговать будем… Вот, видно, сегодня последний день и был.
Проехав во двор, охраняемый хмурыми рейтарами в давно не чищенных кирасах, купцы, сунув солдатам денежку, принялись распрягать лошадей. Никита же тотчас проскользнул в двери, оказавшись в узенькой темной прихожей:
– Гутен таг! Есть кто?
– А кто тебе нужен-то?
– Амос Сергеев, негоциант из Пскова…
– Ну, я Сергеев. По лестнице вон, подымайся, ага.
Наверху оказалось две комнаты – большая и малая, узкая, как пенал. Туда-то и прошел визитер, ориентируясь на голос.
Купец Амос Сергеев оказался еще довольно молодым человеком лет тридцати. Одетый в куцый немецкий кафтан, с окладистой рыжеватой бородкой и смышленым взглядом, он поднялся со скамьи навстречу гостю.
– Чем могу?
– Я – Якоб Меллинг из Ниена… Нет ли у вас, любезнейший, рыбьего зуба, только не желтого, а как слоновая кость?
– Рыбий зуб? Как не быть! Не знаю, как слоновая кость, но белого поглядим.
Услыхав пароль, купец тут же сказал отзыв и, приложив палец к губам, плотно прикрыл дверь.
– Тсс, человече! Тут и стены уши имеют, а уж двери-то – и подавно. Слава богу, Стриж покуда в отъезде. Тсс!
Немного постояв у двери, Амос накинул на плечи плащ и, приглашающе махнув рукой, загрохотал по лестнице вниз.
– Тесновато тут у вас, – спускаясь следом, хмыкнул Никита Петрович.
Купец негромко рассмеялся:
– А то ж! Наверху, почитай, две клетушки. Одна – ты видел – на двоих человек – но тут обычно и пять, и шесть обретаются. Ну и вторая – на полдюжины, там и двадцать бывало.
– В тесноте, да не в обиде!
– Как раз в обиде. За постой хозяин полталера в неделю дерет! И за каждую лошадь – по гривне, и летом, и зимой. Жаловались на него в рат – да покуда бесполезно.
– Ну, дай Бог, скоро Рига нашей будет.
– Дай-то Бог! – миновав двор, Амос наскоро перекрестился и направился к рябиновой рощице, что начиналась почти сразу же от дороги.
– Скоро нас всех, русских, хватать зачнут, – на ходу бросил торговец. – Удивляюсь, как еще не начали.
Бутурлин тряхнул головой:
– Так съезжайте! Чего теперь ждать-то?
– Так тебя, мил человеце, и ждал, – замедлив шаг, купец повернул голову и усмехнулся. – Нешто можно Афанасия Лаврентьича приказанье не выполнить? Вот и ждал.
– А не дождался бы?
– Как арестовать пришли бы – сразу б и сбег, – признался Амос. – У меня на Двине-реке лодчонка запрятана. Сегодня на ней и рвану.
– С Богом, – улыбнулся Никита Петрович.
– Ну, все, мил человеце. Пришли. Ты тут постой на сторожке.