* * *
Еще год назад шведский король Карл Густав стремительно овладел Польшей. Лифляндская армия шведов заняла Жемайтию, предотвратив выход русских войск к Балтийскому морю. Великий гетман литовский Януш Радзивилл заключил с Карлом Густавом унию, по которой признал власть шведского короля над Великим княжеством Литовским, составной частью Речи Посполитой. Также шведский король отказался признавать за царем Алексеем Михайловичем титул «великого князя Литовского», принятый после взятия русскими Вильны, и, чтобы снискать симпатии польской шляхты, обещал помощь «против Москвы и казаков». Такие вот шли интриги, но все понимали, шведы действуют только в своих интересах, и более – ни в чьих.
Явившись на сбор ополчения в Рижский замок, риттер фон Эльсер произвел настоящий фурор и даже вызвал к себе интерес со стороны генерал-губернатора Лифляндии господина Магнуса Делагарди, сына того самого славного героя Якоба Делагарди, что некогда участвовал в русской Смуте, по приглашению царя Василия Шуйского громил Тушинского вора, а затем, не получив обещанного жалованья, пошел и сам грабить все и всех подряд, захватив Новгород.
Магнус также отличался воинственностью своего предка, также был умен, образован и хорош собою, так, что многие поговаривали о его любовной связи с прежней королевой Кристиной, женщиной красивой и на редкость умной, но, увы, расточительной. Наотрез отказавшись выходить замуж и рожать наследника, королева предпочла общество знаменитого философа и гения математики Рене Декарта и путешествия шведскому трону, предоставив его своему кузену Карлу Густаву. Последний же, удрученный полнейшим расстройством финансов, сделал ставку на войну, поручив защиту Лифляндии и Риги Магнусу Делагарди – графу Леске, богатейшему человеку в Швеции.
– Это что еще за молодец? – выйдя на крыльцо осмотреть новобранцев, Магнус глянул на Никиту Петровича. Ну, а на кого еще там было смотреть? На дюжину унылых помещиков? Простолюдины так и вообще в ополчение не особенно рвались. Но Делагарди все же надеялся на лучшее.
– Нет, право же, экий щеголь! Кто таков?
– Ингерманландский дворянин риттер Эрих фон Эльсер, ваше сиятельство! – подскочив на коне к самом крыльцу, Бутурлин вытянулся в седле. Кираса его блестела, как и начищенный до нестерпимого блеска шлем, шляпу молодой человек покуда отдал слуге, решив, что в шлеме будет более прилично. Болталась на перевязи тяжелая боевая шпага, пара пистолетов с посеребренными рукоятками торчали из седельных кобур.
– Ингерманландец! – невольно улыбнулся генерал-губернатор. – Так мы с вами почти земляки. У меня там поместье, недалеко от Ниена.