Однако ночные гости разговаривали по-немецки… А кто сказал, что Лихой Сом не ведает немецкую речь?
– Они нас найдут… – дрожа, прошептала Аннушка. – Господи, Господи… помоги…
– Это они пусть просят помощи, – хищно улыбаясь, Бутурлин неслышно вытащил шпагу и подмигнул служанке-слуге. – Ты ведь не худо пользуешься ножом, дружище Марк?
– Понял…
Вслед за своим хозяином Марта исчезла в кустах, оставив бледную Аннушку дожидаться под липами.
Действовать нужно было быстро, без всякого намека на благородство – просто и грубо, а главное – тихо.
Та-к… трое остались на мызе, трое – здесь, в лесу… Вон, как шлепают… видно сразу – городские. Что, так вот, вместе и пойдут?
– Леннарт, ты вон туда… А ты, Карл – глянь вон за теми липами.
Ага, разделились-таки. Славно, славно…
Пропустив с хрустом продирающегося сквозь кусты Леннарта, Бутурлин осторожно пошел за ним сзади и, улучив момент, ткнул шпагою в левый бок… Без всякого крика парень на миг встал и кулем повалился наземь, в высокую сырую траву.
Тут же послышался свист. Наскоро обыскав убитого, сотник свистнул в ответ… Из зарослей можжевельника тотчас же выбралась Марта, нагнулась, вытирая об траву окровавленный нож.
– Готов, – девушка улыбнулась вполне себе светски, словно бы речь шла о готовке обеда или еще о каком-нибудь обыденном домашнем деле. Да уж… ушлая, что и говорить. Впрочем, если бы не она – как еще б тут, на мызе, сложилось бы?
– Похоже, остался один Карл, – улыбаясь в ответ, прошептал Никита Петрович.
Служанка цинично хмыкнула:
– И тот ненадолго.
За липами вдруг послышался крик. Слабый, едва слышный…
– Анна! – выхватив шпагу, Бутурлин бросился через малинник.
Тотчас же послышался крик:
– Эй, Юхан! Леннарт! Тут мадам! Да где же вы, черт побери? Эй! Ну, ладно… Пока вы ходите, я ее…
Снова крик…
Когда сотник выскочил на полянку за липами, распростертая Аннушка уже лежала в траве без сознания. Похоже, прощелыга ударил ее кулаком в челюсть и, спустив штаны, уже пристраивался сверху, жадно лапая видневшуюся сквозь разорванное платье грудь…
Он тоже погиб сразу. Никита Петрович не стал отвлекать бедолагу от столь щепетильного дела всякими дурацкими вопросами – заколол сразу, как поросенка, без лишних слов.
Отвалив убитого в сторону, приподнял несчастную деву:
– Анна! Аннушка… ты как?
– Боже! – придя в себя, красавица распахнула глаза. – Он ударил меня… Ой…
– Пора идти, милая… Обопрись на меня… Давай…
– Я бы наведалась на мызу! – выбравшись из кустов, с вызовом бросила Марта. – Как раз бы – как снег на голову – оп!
– Уходим! – Бутурлин посмотрел на нее как можно более строго… и вдруг заметил злые слезы в уголках серых девичьих глаз. Вот так-то… Так она, что же – ревнует? Это служанка-то? Простолюдинка? Да как она смеет вообще?