Тем временем полковник Петропольский передал по телеграфу свой приказ, и эскадроны двух крымских полков, находившиеся в Бахчисарае и Симферополе, выступили к Джанкою походным порядком, что вызвало среди деятелей самозваного крымского курултая настоящую панику. Как это обычно бывает, политические говоруны и демагоги забились в истерике, завывая, что все пропало, что их предали, что проклятые большевики увели у них прямо из-под носа единственную вооруженную силу, на которую они могли бы опереться. Не далее как на 17 декабря была назначена присяга Крымской бригады курултаю, а тут полный конфуз.
Несколько деятелей курултая, разделявших левые убеждения, во главе с председателем этого самого Курултая Асаном Сабри Айвазовым, на всех парах, опережая эскадроны на марше, рванулись к нам в Джанкой – договариваться. Но это лишь вызвало отвращение кайдешей к политическим проституткам, которых они должны были защищать и за которых они должны были проливать кровь.
Но, к величайшему разочарованию автономистов, по приезде в Джанкой их ожидал полный облом. Разговаривать, а уж тем более договариваться с этой братией нам было не о чем. Все они тут же по прибытии утром 16-го числа были взяты под стражу за «сношение с неприятелем в военное время». Да-да. Тот самый господин Айвазов одно время исполнял обязанности посла Крымского краевого правительства в Турции. А это откровенный сепаратизм, который в военное время можно считать государственной изменой, поскольку Турция так и не последовала примеру Германии и Австро-Венгрии и не объявила о прекращении боевых действий против Советской России.
Достигнувшее Симферополя известие об аресте делегации курултая спровоцировало полный распад как самого курултая, так и правящей Директории с их крымским штабом. Примерно к полудню 16 декабря господа депутаты, министры и военные деятели начали разбегаться. Это, в свою очередь, заставляло нас поторапливаться, в опасении того, чтобы в Симферополь, узнав о наступившем хаосе и безвластии, не отправили новые отряды «братишек» из Севастополя, рассчитывавших вдоволь пограбить и побесчинствовать.
Но, как доложили нам прибывшие оттуда сочувствующие нам рабочие морзавода, появление в Крыму Красной гвардии, а также отсутствие согласия между вчерашними товарищами вызвало изрядное смятение в умах. Политический коктейль, состоящий из анархистов всех мастей, эсеров и эсдеков-леваков – сторонников «мирового пожара в крови», непрерывно заседая и митингуя, пока еще не пришел к какому-то определенному решению.
Но я на всякий случай, помня о первом этапе Гражданской войны, именуемом в нашей истории периодом «эшелонных сражений», послал передовой казачий дозор на разъезд «1389 км», чтобы взорвать путь и не допустить появления отряда морячков, жаждущих пустить кровушку «буржуям и золотопогонникам», вроде «Черноморского революционного отряда» анархиста Мокроусова. Зная о событиях, произошедших в Петрограде, любой из атаманов матросской вольницы понимал, что скоро советская власть покончит с беззаконием и грабежами. Он вполне мог принять самостоятельное решение выступить на Джанкой. А мне очень не хотелось быть застигнутым врасплох.