Старшой как-то случайно при мне обронил фразу, что Каим всегда водит караван в обход густонаселённых районов, но в этот раз он страх потерял, слишком сильно приблизился туда, куда не стоит без крайней нужды заезжать. Почему он это мне сказал, непонятно. Понятно другое, старшой догадывается, что я понимаю, что караван везёт не только разрешённые вещи. Если старшой меня на что-то провоцировал или подталкивал к чему-то, то до меня не дошло, чего он от меня добивается. Если же он просто ворчал себе под нос, то мне всё равно не понятно, в связи с чем у него случился краткий приступ откровенности.
Впрочем, все остальные караванщики опасений старшого не разделяли, расслабились в относительной безопасности обжитых мест после лихого пограничья. Парни строили планы на посещение борделя и были только рады тому, что наконец-то выбрались ближе к цивилизации.
Между простыми охранниками и возницами ходил слух, что мы заглянем в Рикманд. Рикманд – это не какой-то провинциальный городишко, а это «ого-го», полноценный город. Не столица, конечно, но город, которым труппы странствующих актёров не брезгуют.
Я общими восторгами не проникся, да и как тут ими проникнешься, если мрачная рожа старшого вызывает на душе лёгкое беспокойство. Само собой, мне интересно посмотреть на полноценный средневековый город, но уж очень на меня давит нотка безумия в глазах начальника охраны.
Когда до вожделенного города осталось несколько дней пути, мы встали засветло на ночлег в какой-то мелкой деревушке. Так-то можно было ещё несколько часов продолжать путь, но эта деревушка была в нескольких часах езды от пересечения торговых дорог, и в следующем поселении цены на провиант должны быть гораздо выше.
Караван раскинул лагерь чуть в стороне от дороги, на окраине поселения. Охрана каравана почти всем составом пошла пить в местный кабак. Почему почти все, так потому, что я вместе с четырьмя возницами остался сторожить фургоны. Старшой расстарался, определил меня в сторожа, когда все остальные пошли нажираться. Каим и его помощник куда-то пропали. В общем, расслабились черти, как из пограничья выбрались. Возницы ещё час продержались, а после забухали без палева. Меня же с собой не позвали, кому-то надо же оставаться на стреме в случае чего. Так я и скучал, сидя в одиночестве, до того момента, как появился старшой.
Старшой был уже на кочерге, раздражён, но своей хватки не потерял. Словесно досталось всем, и мне в том числе, но дальше слов дело не пошло. Старшой не стал осматривать караван, а просто присел рядом со мной, помолчал о чём-то своём и заговорил.