— Решила отдаться мне без боя? — интересуется этот волк.
— Не дождешься!
— Тогда наслаждайся ванной.
И Доминик просто расслабленно откидывается на борт ванны и прикрывает глаза. А у меня даже рот приоткрывается от такого. Потому что он не шевелится, и, судя по тому, как размеренно вздымается его грудь и разглаживается складка между бровей, он расслаблен и не собирается на меня набрасываться.
— Что значит — наслаждайся? — переспрашиваю я, выждав минут пять.
— То и значит, Шарлин. Теплая вода забирает усталость и напряжение, а еще повышает чувствительность.
Не знаю, какую чувствительность она повышала, но я не собиралась ждать, пока он сделает первый ход, и убрав ногу с бортика, сама скользнула к нему и оказалась полулежащей на вервольфе.
— Ты же не против? — поинтересовалась в распахнутые волчьи глаза.
Судя по тому, что я знаю, самая возбуждающая часть меня для Доминика — это мой запах, значит, нужно быть к нему как можно ближе.
— Нет, — говорит он. — Действуй, Шарлин. Интересно посмотреть, что ты задумала.
— Даже здесь не можешь отказаться от приказов?
— Я — альфа, — усмехается он. — Это стиль жизни.
Я обхватила ногами его бедра и обвила руками шею, зарываясь пальцами в волосы на затылке. У Доминика они были густыми и достаточно жесткими. Но короче, чем носил Дэнвер.
— Ты не всегда был альфой.
— Нет, не всегда. Никто не рождается альфой.
Я поерзала, не без удовольствия отмечая, что мои действия все-таки сработали: член Доминика уперся в мой живот. Все оказалось даже проще, чем казалось. Окрыленная своим успехом, я медленно провела подушечками пальцев по его щеке, по губам и подбородку, слегка колючему в конце дня. Ладонями скользнула по плечам и по рельефной груди, почти добралась туда, где в самом интимном смысле соприкасались наши тела. Но мои руки перехватили, разводя в стороны.
Адреналин током пробежал по моим венам, запуская бешеный стук сердца, когда Доминик завел мои руки за спину и качнулся вперед так, что вдавил меня в себя. Слишком раскрытая, распластанная на нем, я не могла пошевелиться, пока вервольф мне этого не позволит.
— Уверена, что хочешь так быстро проиграть?
— Нет, — покачала я головой. — Уверена, что хочу быстро выиграть. Так что? Расскажешь мне, как стал альфой?
— Просишь?
— Если тебя это возбуждает, я могу даже начать умолять.
— Умолять будешь позже.
Ну конечно!
Доминик целует меня прежде, чем я успеваю ответить что-то не менее колкое. Хотя это больше напоминает нападение: он набрасывается на меня, подавляя, сжимая, посасывая и покусывая губы. И я отвечаю на этот поцелуй, отвечаю так же, прикусив нижнюю губу и услышав утробное рычание вервольфа. Нет, это не поцелуй — это борьба, которая заканчивается ничьей, когда мы одновременно отстраняемся, но чувствуем сбившееся дыхание на губах друг друга.