Надо сказать, это была тяжелая битва. В результате нее, целое село оказалось стерто с лица земли, а смертный начальник геологической экспедиции, оказавшийся не в то время, не в том месте, был напичкан амнезиаками и чокнулся. До самой смерти он писал во все газеты статьи с доказательствами существования плюющегося молниями червя.
Во время схватки, Михаил Юрьевич спас необстрелянного пацана, впервые посетившего смертный мир. Так он познакомился с Тэном. Наш новый знакомый занимал довольно приличный пост в организации. У него должны были быть хоть какие-то ответы.
Им вновь пришлось работать вместе спустя несколько лет. На этот раз в глубинах Амаравати, в мире гудящих синих кристаллов. Наемники запросили помощь официальных органов правопорядка, когда стало известно, что в войне двух стран принимают активное участие революционеры, использующие нелегальные методы прокачки.
С тех самых пор, дядя Миша зарекся уходить от портала на родную землю дальше, чем на триста метров.
Во время этих бесед, кое-что обрело для меня болезненную ясность. Обитатели Паутины весьма отдаленно представляли себе, что такое смерть. Для них это была всего лишь неприятная условность, потеря накопленного прогресса. В крайнем случае, очень старые игроки могли переродиться в детей, как медузы, каждые сто лет превращающиеся в личинок.
Так или иначе, они продолжали существовать.
Одновременно с этим, они до одури боялись «перманентного прекращения бытия». Ну, того, что ждет всех нас жителей земли в конце.
Для них, добровольное обитание в смертном мире, особенно в преклонном возрасте было сродни сумасшествию и самоубийству. Боевые товарищи были сильно опечалены, что дядя Миша решился на такую глупость, вместо того чтобы переехать в Неверляндию.
Меня это разозлило. Мы не были так уж близки (уровень карты достиг пяти), но старик был моим другом. А я был его наследником. Они в принципе не понимали логики его поступка, в то время как я прекрасно понимал.
Передо мной был безумно уставший человек, чья жизнь закончилась в тот самый момент, когда он убил сына, превратившегося в цикаду. Человек, чья сила требовала вспоминать ужасы лагерей Квантунской армии в северном Китае, лица детей во Вьетнамских джунглях, слезы единственной любимой женщины. Потому что иначе, он не мог сражаться.
Для дяди Миши, жизнь в Амаравати была бы пыткой. А мое появление стало долгожданным освобождением.
Тем не менее мы в едином порыве выпили за упокой его души, где бы она сейчас не была.
Инопланетная барышня протянула руку, чтобы забрать у меня пустую чашку. Как-то странно посмотрела на меня.