Ладно, я принял спиной очередь из калаша. Имею право защищаться. Ах, если бы не дядя Миша, давно бы уже валялся в крови. Отличная вещь этот плащ. Но вот крышу он мне снесет, рано или поздно.
Водитель выполз из-под машины. Я его уже ждал, поднял за воротник.
— Ребятки, вы меня только еще больше разозлили. Почему-то мне кажется, что вы ни хрена не дачники. А ты уже третий, у кого я пытаюсь хоть что-то выяснить.
— Да пошел ты! — прохрипел он.
— Ладно. — воткнул его головой в землю словно репку.
Вернулся к сиплому.
— Еще подкрепления будут? Или как?
— Тьфу ты, *непечатное слово*, черт узкоглазый! — ворчал он.
— Рассказывай, что это за мероприятия в чаще лесной. — для профилактики врезал ему в нос. Очень нежно. До крови, а не так, чтобы нос отвалился.
— Да мы ниче не делали! — булькал взятый «язык».
— Ну-ну. Всего лишь дали одинокому путнику по тыкве, а когда он не упал, попытались расстрелять. Слушай, ты ж видишь, что я сделал с твоими друзьяшками. Я ведь совсем дурак, у меня и справка есть. И прямая линия с силовиками. — с инопланетными. Это даже страшнее.
— Так ты от Семеныча…! А чего молчал…? Мы же не знали, братан!
Его сиплое бормотание потеряло всякий смысл. Насколько надо быть приземленным человеком, чтобы в секунду забыть про мои сверхчеловеческие выступления. Главное, что я вписался в эту криминальную картину мира.
Мне нужно было решить, лезть в это или нет. Тут явно происходили какие-то смертные дела. Нехорошие дела. Устав свободного агента требовал от меня стереть им память любыми доступными средствами, или вызвать бригаду. А потом, развернуться и уйти, сделать вид, что ничего не было.
Но вашу мать, здесь по тайге бегает толпа вооруженных мужиков. Я их немного проредил, но все равно. Хрен с ним, попробую выяснить, а потом позвоню Денису.
Опустил фыркающего мерзавца на землю. — Веди меня к главному своему. И чтобы без фокусов. Не люблю такое.
— Далеко…пешком идти… мы в деревню ехали…а ты…тачку сломал… — и не только тачку. Он еле говорил.
— Ничего, прогуляемся. Погода хорошая. Авось на тебя чудо снизойдет целебное, первомайское.
…
Далеко, далеко на лугу пасутся… голодные, уставшие колхозники. Сиплый провел меня мимо поля, где трудились граждане с кольцами от наручников от запястий. Так думаю, они здесь не добровольно картошку выращивают. Если картошку.
За полем несколько домиков. Около въезда еще один вооруженный дядя с большими усами.
— Клим, че это за хрен? — спросил он у сиплого.
— Это от Семеныча. А мы и не знали. Думали мент, или шпион какой, в алюминиевых, сука, трусах.