— На этот раз он хватил через край! Я, конечно, не претендую на то, чтобы быть героем…
— Я учту ваши пожелания.
— Спасибо. И присматривайте за Дювалем.
Грант хмыкнул.
— Обязательно.
Дюваль поднял голову, как будто догадавшись, что говорят о нем, и резко спросил:
— Где мы, Микаэлс?
Микаэлс глянул на него с неприкрытой неприязнью и ответил:
— На подходе к субарахноидальному пространству. У основания мозга, — добавил он, повернувшись к Гранту.
— Прекрасно. Вероятно, мы пройдем позади глазодвигательного нерва?
— Хорошо, — согласился Микаэлс. — Если вам кажется, что так мы быстрее доберемся до тромба, значит, так и пойдем.
Грант отошел в глубь салона и заглянул в мастерскую, где на кушетке лежала Кора. Заметив его, девушка хотела было подняться, но он жестом остановил ее.
— Не надо! Отдыхайте, — Он уселся на пол рядом с ней, обхватив руками колени, и улыбнулся.
Кора сказала:
— Со мной все в порядке. Лучше я встану, а то когда я лежу, кажется, что я заболела.
— Ну и что? Вы прекраснейший больной из всех, кого я видел. Давайте немножко поболеем вместе, если вам кажется, что я чуточку привираю.
Кора улыбнулась.
— Мне даже неловко протестовать. В конце концов, вы только и делаете, что спасаете мне жизнь.
— Это часть рискованного и весьма необычного плана — сделать вас моей должницей.
— Вы, несомненно, преуспели в этом вашем плане. Я у вас в неоплатном долгу.
— Когда-нибудь я вам об этом напомню.
— Пожалуйста! И… Грант, спасибо огромное.
— Мне нравится, как вы меня благодарите, но я только делал свое дело. За тем меня сюда и послали. Не забывайте об этом! Я принимаю решения исходя из обстоятельств и разбираюсь с непредвиденными трудностями.
— Но ведь это не все, правда?
— Этого вполне достаточно, — возразил Грант. — Я вставлял воздуховод в легкие, вытаскивал водоросли из вентиляционных решеток, и — чаще всего — я заботился о прекрасной девушке.
— Но ведь это не все, Грант? Вы ведь еще присматривали за доктором Дювалем?
— Почему вы об этом заговорили?
— Потому что это так и есть. В высшем эшелоне ФЦИПМ не доверяют доктору Дювалю. И никогда не доверяли полностью.
— Почему?
— Потому что он предан только науке, он совершенно не интересуется ничем, кроме науки. Он безобидный человек, хоть у него и непростой характер. Доктор Дюваль обижает других, но вовсе не потому, что хочет обидеть. Он понятия не имеет, что кто-то может на него обижаться. Потому что не замечает вокруг ничего, кроме своей работы.
— Даже прекрасную помощницу?
Кора вспыхнула до корней волос.
— Мне кажется — даже помощницу. Но он очень ценит меня как специалиста. Правда!