Микаэлс сказал:
— Вряд ли с этим будут какие-нибудь неожиданности. Рация — единственный прибор на корабле, который получает энергию не от атомного реактора.
— Неожиданностей быть не должно.
— В порядке! Все, расслабьтесь. Наверное, остались какие-то секунды до того, как начнется миниатюризация, — Микаэлс повернулся к Гранту. — Все остальные так заняты… Если вы не против, я поговорю с вами.
— Давайте.
Микаэлс поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее.
— Знаете, волнение у всех проявляется по-разному. Некоторые закуривают сигарету — кстати, на борту корабля курить запрещается…
— Я не курю.
— Некоторым хочется выпить, а кто-то начинает грызть ногти. А я становлюсь ужасно разговорчивым — если, конечно, вообще не задыхаюсь от волнения. Сейчас, к примеру, со мной происходит нечто невообразимое — тянет поболтать, хотя горло вот-вот перехватит спазм. Вы говорили об Оуэнсе — он вас беспокоит?
— Почему вы спрашиваете?
— Полагаю, Картер дал вам некоторые указания? Какой он подозрительный, этот Картер! Просто параноик какой-то. Вы не находите? По-моему, Картер озабочен даже тем, что именно Оуэнс был в машине с Бинесом, когда случился этот прискорбный инцидент. Нападение.
Грант сказал:
— Даже мне это приходило в голову. Но что это должно означать? Если допустить, что Оуэнс мог подстроить этот налет, то вряд ли он согласился бы ехать в той машине. По-моему, внутри машины, рядом с Бинесом, — не самое безопасное место, чтобы переждать нападение.
— Я ни о чем таком и не думал, — стал убеждать его Микаэлс, яростно помотав головой. — Просто пытаюсь понять, чего хотел Картер. Предположим, Оуэнс — тайный вражеский агент, которого они завербовали во время одной из его поездок на эти зарубежные научные конференции…
— Как романтично… — без воодушевления заметил Грант, — А кто-нибудь еще из нашей команды бывал на таких конференциях?
Микаэлс на мгновение задумался, припоминая.
— Собственно говоря, все мы бывали. Даже девица была раз на небольшом съезде ученых в прошлом году — доктор Дюваль представлял там одну из своих разработок. Все равно, давайте предположим, что завербовали именно Оуэнса. Предположим, он получил задание лично убедиться, что Бинес действительно погибнет. Это объясняет, почему ему пришлось рисковать собственной жизнью. Тот водитель в машине, которая шла на таран, тоже прекрасно понимал, что его ждет верная смерть. И те пятеро стрелков на крыше тоже знали, что наверняка погибнут. И все же они пошли на это не раздумывая.
— Соответственно, сейчас Оуэнс готов скорее погибнуть, чем допустить, чтобы у нас все получилось как надо? Поэтому он так и волнуется?