— А в чем дело, дорогая моя пружинка?
— В Софокле, в этом жирном клопе.
— Бобошка, не мог же тебе надоесть твой муж. Столь богатый человек просто не может быть утомительным.
— Много ты понимаешь! Жулик! Помнишь, ты мне говорил, что он богат, как тот мужик по фамилии Крез, про которого я не слыхала? Так чего ж ты мне не сказал, что этот парень Крез должен был быть чемпионом скряг?
— Софокл — скряга?
— Фантастический! Можешь поверить? Какой смысл выходить за богача, если он скряга?
— Бобошка, но ты же наверняка могла бы выдоить из него немножко денег манящими обещаниями ночного элизиума.
Фифи наморщила лобик:
— Не понимаю, что ты говоришь, но я тебя знаю, так что перестань говорить гадости. А кроме того, я ему обещала, что он этого не получит — ну, того, о чем ты говоришь, — если не развяжет кошелек, но он предпочитает обнимать свой бумажник, а не меня, и это, если подумать, оскорбительно. — Бедняжка слегка всхлипнула.
Я потрепал ее по ручке настолько не по-братски, насколько позволяли обстоятельства.
Она взорвалась:
— Когда я выходила за этого дубаря, я себе думала: «Ну, Фифи, теперь наконец попадешь в Париж, и на Ривейру, и на Канальские острова, и в Капабланку, и всякое такое». Ха! Хрен тебе!
— Не говори мне только, что этот сукин сын не возил тебя в Париж.
— Он не ездит никуда. Он говорит, что ему и на Манхэттене хорошо. Говорит, ему нигде не нравится. Говорит, что не любит растения, животных, деревья, траву, грязь, иностранцев и никаких зданий, кроме нью-йоркских. Я ему говорю: «А как насчет заграничных магазинов?» — так он говорит, ему они тоже не нравятся.
— А если поехать без него, Бобошка?
— Это ты прав, это было бы веселее. Только с чем ехать? Этот хмырь держит карманы на замке, а все кредитные карточки там. Мне приходится покупать у Мэйси. — Ее голос поднялся почти до визга: — Не для того я выходила замуж за этого шута горохового, чтобы у Мэйси покупать!
Я окинул взглядом различные участки этой дамы и пожалел, что мои финансы не дают возможности позволить себе такую роскошь. До замужества она иногда допускала занятия искусством для искусства, но я чувствовал, что теперешнее положение благородной замужней дамы заставит ее тверже соблюдать профессиональный кодекс в подобных вопросах. Вы должны понять, что в те дни я был в лучшей форме, чем даже сейчас, в зрелые годы жизни, но и тогда, как сейчас, был незнаком с презренным металлом мира сего.
Я спросил:
— А что, если я его уговорю полюбить путешествия?
— О боже, если бы кто-нибудь смог!
— Допустим, я смогу. Могу я тогда рассчитывать на благодарность?