Дальнейшая судьба приезжего нам неизвестна. Дойдя до самого конца Невского проспекта, он либо повернул налево – к Медному Всаднику, или же направо – к главному сокровищу Эрмитажа, каковым, как всем известно, является картина художника Рембрандта, ещё при коммунистах облитая кислотой неким маньяком. А может быть, пошёл он вовсе прямо – в казематы Петропавловской крепости, где поджидает его за каждым углом страшный лысый царь-пётр на коротеньких ножках, изготовленный по случаю заезжим скульптором Шемякиным.
Скульптор, впрочем, давно уехал назад к себе в Америку, но истукан ничего про это не знает. Поэтому он, как те полтора землекопа, которые в каждом встречном подозревали двоечника Виктора Перестукина, нападает на всякого посетителя, надеясь опознать в нём своего создателя. Не для того даже, чтобы сдавить ему руку бронзовой десницей, а так – просто посмотреть ему в глаза.
Ну а про приезжего наверняка известно лишь одно: ровно в полночь он будет стоять среди тысяч других на стрелке Васильевского острова – единственном в Петербурге месте, с которого можно наблюдать знаменитые Белые Ночи.
Тот, кто никогда не бывал в Петербурге, ничего не знает про Лурье. Лурье – это не фамилия, не имя, не национальность: Лурье – это Лурье.
Появиться Лурье могут где угодно – хоть на Чукотке, хоть в Африке, но живут они только в Петербурге.
Род деятельности у всех Лурье гуманитарный: история, филология, искусствоведение, религия. Лурье-тракториста не бывает.
Ни один Лурье не приходится другому ни родственником, ни однофамильцем. Если вы спросите одного Лурье, не является ли он родственником другого Лурье, он очень на вас обидится. Более того, он скажет, что ни разу в жизни о том, другом Лурье, не слышал.
Никто никогда не видел двух Лурье одновременно. Они могут даже работать в одном учреждении, но если один входит в комнату, то другой только что отлучился.
Объясняется это очень просто: дело в том, что Лурье – это не разные люди, а параллельные формы существования одного и того же человека. Нам они кажутся разными только потому, что параллельные пространства хотя и называются параллельными, но на самом деле они довольно-таки кривые и пересекаются с нашим пространством где попало и как попало. Поэтому один Лурье кажется нам старше, а другой моложе, один толще, а другой тоньше, один умер, а другой ещё нет. Один Лурье сильно умный, а другой совсем дурак.
Но встречаться им нельзя ни в коем случае: если однажды два Лурье встретятся, тогда произойдет что-нибудь страшное: например, может так Ёбнуть, что и Петербурга не останется. А может, и останется, но всё равно лучше не надо.