Предстояло три операции, первый больной уже сидел в кресле около стола. Это был один из тех ландскнехтов, которых недавно нанял магистрат для службы в городской страже. Несколько дней назад он получил рану во время стычки с бандитами, и теперь левая нога его на ладонь выше колена была поражена гангреной. Наемник сидел и разглядывал свою опухшую, мертвенно-бледную ногу. От сильного жара и выпитого вина, настоянного на маке, взгляд его казался отсутствующим и тупым. Но Юстус знал, что солдат страдает той формой гангрены, при которой человек до самого конца остается в сознании и чувствует боль. И ничто, ни вино, ни мак не смогут эту боль умерить.
Господин Анатоль, вошедший следом, брезгливо покрутил носом и пробормотал как бы про себя:
— Не хотел бы я, чтобы мне вырезали здесь аппендикс. Квартирка как раз для Диогена. Врач-философ подобен богу, не так ли? — спросил он громко.
Юстус не ответил.
Последним в помещении появился доктор Агель. Это был невысокий полный старик с добрым домашним лицом. Он и весь был какой-то домашний, даже докторская мантия выглядела на нем словно уютный ночной халат. Доктора Агеля любили в городе, считая врачом особо искусным в женских и детских болезнях, и, пожалуй, один только Юстус знал, сколько людей отправил на тот свет этот добряк, назначавший кровопускания при лихорадках и иных сухих воспалениях.
Больного положили на стол и крепко привязали. В правую руку ему дали большую палку.
— Жезл вращайте медленно и равномерно, — степенно поучал доктор Агель.
Солдат попытался вращать палку, но пальцы не слушали его. Тогда он закрыл глаза и забормотал молитву.
Юстус склонился над больным. Господин Анатоль тоже шагнул вперед.
— Здесь обязательно нужен общий наркоз, — испуганно сказал он.
Юстус не слушал. Им уже овладело то замечательное состояние отточенности чувств, благодаря которому он успешно проводил сложнейшие операции. И только потом горячка и операционная гангрена уносили у него половину пациентов.
Юстус взял узкий, похожий на бритву нож и одним решительным движением рассек кожу на еще не пораженной гангреной части ноги. Комнату наполнил истошный, сходящий на визг вопль.
Далее начался привычный кошмар большой операции. Солдат рвался, кричал, голова его моталась по плотной кожаной подушке, он отчаянно дергал ремни, стараясь освободить руки с намертво зажатой в побелевших пальцах палкой. Господин Анатоль что-то неслышно бормотал сзади. А Юстус продолжал работать. Рассеченные мышцы округлыми буграми вздувались у основания бедра, мелкие артерии вспыхивали фонтанчиками крови. Наконец, обнажился крупнейший сосуд бедра — ответвление полой вены. Он туго пульсировал под пальцами, напряженный, болезненный. Перерезать его — значит дать пациенту истечь кровью.