– Так ты сюда пришла, чтобы раны залатать? Я думала, у тебя для этого мама есть. – Слово «мама» она произнесла ядовито-сладким голоском.
Я вскинула руки. На ее провокации я тоже не собиралась поддаваться.
– Не хочешь, не надо. Я просто пришла поговорить.
– О чем?
– На меня кто-то напал в поезде. Я почти уверена, что меня пытались убить.
Я рассказала все – кажется, не только для нее, но и для себя тоже. Видимо, я сама не могла до конца поверить в то, что случилось, пока не сказала об этом вслух. В середине рассказа я вынуждена была присесть: в глазах зарябило от подступающей мигрени.
Дафна все это время сидела молча, вертела в руках спичечный коробок и смотрела куда-то поверх моего плеча.
– Повтори-ка еще раз слова песни, – сказала она.
Я повторила. Эти слова без конца вертелись у меня в голове, как щенок на привязи.
– Тебя пытались убить. – В голосе у нее прозвучала опасная нотка. – Ты в этом уверена?
Я задумалась. Он ведь шел за мной, так? Я бросилась на него первой, но он ведь уже руки ко мне тянул.
– Да. Уверена.
Дафна была в ярости. Не знаю уж, по каким признакам я это поняла – она ведь держалась совершенно спокойно. Но от ее гнева у меня волоски на руках встали дыбом. Даже воздух вокруг сгустился.
Затем она откинулась назад и скрестила ноги, сверкнув ими из-под платья.
– Так почему ты пришла ко мне? – Она рассмеялась при виде моего лица – смех перекатывался у нее в горле, словно кусочки рафинада. – А? Я же знаю, что ты меня недолюбливаешь. Я думала, меня ты в последнюю очередь попросишь о помощи.
– А я и не прошу о помощи, просто рассказываю. Потому что тебя все слушаются. На Хансе дело не закончилось, и им нужно это знать. Ты должна им сказать.
– Должна, значит? – Она пристально глядела на меня. – Ты бледнее, чем я. Много крови потеряла? Знаешь что, я, пожалуй, готова поиграть в медсестру, если ты будешь держать это в секрете.
С ощущением творящегося перед глазами абсурда я смотрела, как она принесла замызганную аптечку, чашку горячей воды и пачку коричневых салфеток. Жестом велела мне поднять футболку на боку – когда я ее отдирала, боль была почти такой же, как от самой раны. Дафна прижала к ране несколько салфеток, и они тут же насквозь пропитались кровью.
– Швы, думаю, не понадобятся, но все же неплохо тебя располосовали. Сюда бы капельку клея, быстрее заживет. Хочешь, я пошлю кого-нибудь в магазин?
– Еще чего. – Я смотрела сквозь слезы на потолок. – Я тебе не скворечник, у меня кожа, а не доски.
– Одевайся. – Она разрисовала мне ребра яркими полосками меркурохрома [3]