Чертова Дафна. Не знаю, что она там им наплела обо мне, но они явно поверили.
– Алиса!
Я повернула голову и улыбнулась – в первый раз за весь вечер. У Софииной соседки, самой, на мой взгляд, приятной из них, была фигура мясника и грубое, словно топором вырубленное, лицо убийцы. Однако внешность Норы была обманчивой. Она всегда изъяснялась четкими правильными фразами, словно из учебника грамматики, увлекалась всеми религиями мира и была чрезвычайно застенчивой. Мне она очень нравилась.
– Мои соболезнования в связи с нашей утратой, – проговорила она. Это прозвучало довольно сухо.
– И тебе тоже, – дипломатично ответила я. Нора была из сказки, которую Пряха сплела много лет назад. Сама Нора никогда не говорила об этом, но любой с первого взгляда мог увидеть, что она была создана для злодейства. При мысли о том, что в этом живом орудии убийства вынуждено томиться такое нежное сердце, я начинала ненавидеть Пряху с новой силой.
– Погляди-ка, – сказала Нора, указывая подбородком куда-то мне за плечо. – Довольно смело для похорон, правда же?
Это была Дафна – с красными губами, с мерцающими тенями на глазах. На ней было короткое черное платье, и на этом фоне ее кожа и волосы напоминали драгоценности, выставленные на бархатной подложке в витрине ювелирного магазина. Вновь увидев ее при помаде и при полном блеске, я на миг ощутила какую-то странную растерянность. Я вдруг сообразила, что слишком много времени трачу на раздумья о том, как я презираю эту женщину – и презираю ли?
– Она уже рассказала?
Нора нахмурилась.
– Что она должна была мне рассказать?
– Не тебе, а всем. Она рассказала о том, что со мной случилось?
– Она много чего рассказывает, – ровным голосом ответила Нора. – Всего и не упомнишь.
Я покосилась на нее.
– Чем она нас зацепила, как по-твоему? Как так получилось, что стоит ей щелкнуть пальцами, и мы бежим на зов? Мы ведь вообще-то не из тех.
Глаза у Норы были зелеными, чистыми, как родниковая вода. Даже в тусклом свете луны и свечей я увидела, как они потемнели.
– Были не из тех. А сейчас мы кто? Потерянные дети мертвого мира.
Это было как-то чересчур поэтично, даже для меня.
– Что это значит? Мы ведь все равно ушли из Сопределья. Теперь его нет – и что это меняет?
Брови у Норы приподнялись, словно она досадовала на мою глупость. Но мой вопрос был не риторическим.
– У людей в этом мире есть то, что они называют богом, – сказала Нора. – Или богами. Так?
– Да. Конечно.
– И они совершают хорошие поступки и стараются оправдать плохие, чтобы угодить своему богу или богам.
– Ну да.