Мартин с девочкой вошел в «Скорую помощь».
В школу ринулась толпа — родители, врачи, полицейские. «Скорая» с Мартином и девочкой взвыла сиреной и отъехала. Клавдий смотрел им вслед.
* * *
— Почему ты не оглушил ее?
— Не хотел, чтобы ребенок мучился.
В парадном инквизиторском кабинете светило солнце в высокие узкие окна.
— Это был уже не ребенок.
Мартин молчал. Он выгорел изнутри за несколько часов и продолжал обугливаться. Клавдий искал слова и не мог найти, получалось не то, не так, пафосно, фальшиво:
— Ты уничтожил бомбу за пару секунд до взрыва. Никто не посмеет осуждать. Ты сам не посмеешь себя осуждать, или ты не инквизитор, а мальчик для битья. Слышишь?
Мартин молчал, водя ручкой по листу бумаги. Клавдий не знал, что делать и что говорить.
— Мартин, ты спас пятьдесят девять детей, и…
— Вот рапорт. — Мартин расписался снизу страницы. — Мне нужно пару дней, чтобы передать дела новому куратору. Или исполняющему обязанности.
Он достал из кармана и положил рядом с рапортом свой инквизиторский жетон.
— Отлично. — Клавдий взял бумагу, сложил вдвое, потом вчетверо. — Прекрасно. Рапорт я рассмотрю, по закону у меня на это десять дней… рабочих. А жетон оставь, пожалуйста, еще пригодится. Сейчас надо выйти к журналистам, тебе и мне, и спокойно, доказательно поговорить с людьми: вот динамика активности ведьм. Вот процент раскрытых преступлений. Вот сравнительная таблица за последние десять лет и за двадцать лет… И спросить: а не зажралась ли ты, почтенная публика? Здесь нельзя было ночью пройти по улице! Здесь в море вылавливали трупы каждый день, а теперь что?! Теперь привыкли к безопасности, расслабились, забыли, на что способны ведьмы, и все ужасно удивляются, если кого-то вдруг убьют…
Мартин не слушал его. Смотрел в пространство.
— Хорошо, я сам выйду на пресс-конференцию, — сказал Клавдий. — И даже позволю себе несколько оценочных суждений, например, блестящая работа. Беспрецедентная верность долгу. Спасенные жизни…
— Все бессмысленно, — сказал Мартин. — Ведьмы злы не потому, что они ведьмы, а потому, что мир полон зла. Все, что мы делаем, что я пытался здесь делать… вроде как из любви. Оказалось, из любви я могу только убить ведьму быстро.
За приоткрытыми окнами шумел курортный город.
— Вспомни, — сказал Клавдий хрипло. — Что ты говорил мне, когда решил идти в Инквизицию, а я орал, чтобы ты остановился?!
Мартин молчал.
— Ты говорил, что тебя не пугает ни грязь, ни кровь, ты хочешь спасать людей. И это единственное место в мире, на котором ты себя видишь. Сегодня ты спас пятьдесят девять детей и четырех взрослых, что может быть осмысленнее?!