– Внимание! – заговорил на общем канале связи сержант Зилуч. – Приготовиться к наступлению. Выдвигаемся во втором эшелоне.
Двадцать первому взводу выпала сомнительная честь наступать вслед за штурмовой группой и зачищать дома аборигенов. Биал крепче сжал автомат. Вот заодно и выяснится, что опасней.
На юге, на фоне чуть светлого неба, показалось звено аэрокосмических истребителей. В широкий туннель с рёвом влетел огненный шар. Бабахнуло дай боже. Наружу вылетело тёмное облако дыма и пыли. Жаль, на Свалке невозможно использовать термобарические ракеты и бомбы. Как на предварительном инструктаже объяснил лейтенант Божл, аборигены отключили систему регенерации воздуха. Так что сейчас на улицах Финдоса кислорода не больше, чем снаружи.
В широкий туннель, гремя гусеницами и оставляя на земле глубокие борозды, вошли два танка. Следом засеменили «Муравьи» и пехотинцы штурмовой группы.
– Второе отделение, пошли! – скомандовал Зил.
Началось!
* * *
– Да какого чёрта они так долго ковыряются? – в сердцах воскликнул Чаг.
Трофейщики в синих боргах только не танцуют на наполовину разобранных танках, но всё равно кажется, будто еле шевелятся.
– А ты им помоги, какие проблемы? – съехидничал Шнык.
– Тебе хорошо говорить, – Чаг посмотрел на друга, чья мощная фигура в камуфлированном борге выделяется в окне в доме напротив. – Это не тебя гулять по проспекту отправили!
– Я ефрейтор – ценнее буду. К тому же ветеран.
В голосе Шныка ни намёка на веселье, но за много лет Чаг великолепно изучил друга. Это Шнык так прикалывается.
– Да ну тебя, – Чаг выразительно махнул рукой.
С тех пор, как последний «Тяпа» навсегда замер поперёк проспекта Первопроходцев, прошло несколько часов. Третье отделение перевели из дозора возле Главных ворот обратно на проспект Первопроходцев, снабдили боеприпасами и даже доукомплектовали до штатной численности. А трофейная команда всё так же самозабвенно разбирает подбитые танки.
Чаг пнул корпус неподвижного «Тяпы». Нужно признать: трофейщики работают не просто быстро, не просто разбирают танки, а буквально потрошат их, как голодный мясник торопливо разделывает тушу только что забитой хрюшки. Снопы искр из-под плазменных резаков дождём падают на покорёженный асфальт.
Два танка уже раздели до голого металла. Сняли гусеницы, колёса, умудрились свинтить пушки, не говоря уже о трупах танкистов, боеприпасах и внутреннем оборудовании. В третьем танке ещё что-то осталось.
Чаг с Журналом и Балагуром, новичками из свежеприсланного пополнения, нервно прогуливается перед разделываемым танком. Приказ командования однозначен – прикрывать трофейщиков до последнего. Иначе говоря: сдохни, но помоги унести с поля боя лишний броник, электромагнитный автомат или лапу от «Муравья». О господи!