Посылая Жюно в Париж, Наполеон в очередной раз написал Жозефине. Вот это письмо от 24 апреля 1796 года:
«Ты должна приехать с ним, слышишь? Если на мое несчастье он вернется один, то я буду безутешен. Он увидит тебя, мой обожаемый друг, он будет дышать с тобой одним воздухом! Может быть, ты удостоишь его единственной, бесценной милости поцеловать твою щеку!»
В этом же письме Наполеон отмечал:
«Я получил твои письма от 16-го и 21-го. Ты столько дней мне не пишешь! Что же ты делаешь? Нет, мой дорогой друг, я вовсе не ревную, но иногда испытываю беспокойство. Приезжай быстрее, я предупреждаю тебя, если ты не поспешишь и приедешь поздно, ты найдешь меня больным. Это уже слишком: усталость и твое отсутствие одновременно».
Он умолял свою жену приехать к нему. А Жозефина не приезжала. Проходили дни, недели, а известия о ее отъезде, которого он так желал, не поступало. Может быть, подсказывало ему сердце, может быть, она не приезжает, потому что любит другого и тот удерживает ее в Париже. Эта мысль – настоящее наказание – омрачала радость победы.
Артюр-Леон Имбер де СЕНТ-АМАН
«Жозефина»
Прибытие Жюно в Париж стало своего рода праздником, днем патриотических восторгов, пушечной пальбы и колокольных звонов, возвещавших ликующему городу торжество Победы.
После торжественной передачи захваченных у врагов знамен Жюно тут же произвели в полковники, а потом в Люксембургском дворце был дан пышный бал. Жозефина была царицей этого бала. Стоявшая вокруг дворца огромная толпа парижан скандировала: «Да здравствует генерал Бонапарт! Да здравствует гражданка Бонапарт!»
Однако самое трудное в миссии Жюно было впереди. Как убедить Жозефину отправиться к мужу? В Париже ей жилось привольно, о ее победоносном муже все только и говорили, а суровость походной жизни и тяготы войны – все это ее лишь отпугивало. Как следствие, она всячески откладывала отъезд, используя для этого различные предлоги. То она сказывалась больной, то вдруг объявила о том, что беременна…
Что это было? Чудовищная ложь во спасение или правда? Была ли Жозефина на самом деле беременна или не была? Этого никто никогда не узнает.
Лев КАНЕВСКИЙ
«Несравненная жозефина»
Но Наполеон был неумолим, проявляя в своей настойчивости все больше нетерпения.
Вот, например, его письмо от 17 июля 1796 года:
«Получил твое письмо, мой обожаемый друг. Оно наполнило мое сердце радостью. Я очень благодарен тебе за то, что ты потрудилась сообщить свои новости. Твое здоровье сегодня должно быть лучше. Уверен, что ты выздоровела. Настоятельно рекомендую заняться верховой ездой, это не преминет пойти тебе на пользу. С того момента, как покинул тебя, я грущу. Единственное счастье для меня – это быть возле тебя. Без конца воскрешаю в памяти твои поцелуи, твои слезы, твою милую ревность. И очарование несравненной Жозефины разжигает жаркое пламя в моем сердце, в моем разуме. Когда же освобожусь я от всех тревог, всех дел, чтобы проводить с тобой все минуты моей жизни; когда моим единственным занятием будет любить тебя и думать о счастье, говорить тебе и доказывать это? Я пошлю тебе твою лошадь; все же надеюсь, что ты скоро сможешь ко мне приехать <…>