Мы говорили, что главные действия кампании 1796 года предположено было сосредоточить на Рейне. Наполеон не мог надеяться, что здесь, отстраняя Журдана и Моро, уже знаменитых заслугами, предпочтут его, 26-летнего мечтателя, выскочку, услужника Барраса в глазах других, генерала со вчерашнего дня, никогда не командовавшего даже отдельным корпусом <…>
Наполеон представил Баррасу и Карно план о содействии со стороны Италии главным военным действиям на Рейне. Он брал исполнение плана на себя, не требовал ни войска, ни денег. После продолжительных рассуждений Карно согласился. Наполеон должен был отправиться немедленно, принять начальство над Итальянской армией, стараться разбить Сардинскую армию, занять Пьемонт, и, если можно будет, вступить в Ломбардию, дабы отвлечь внимание неприятеля от главного театра войны. Наполеон не хотел тревожить тактика Карно своими настоящими предположениями. Он хранил их в глубокой тайне. И без того назначение Наполеона на смену Шерера казалось безрассудством».
А потом была война в Италии и блестящие победы Наполеона при Монтенотте и Лоди. После очередного победоносного сражения при Миллезимо Наполеон отправил своего адъютанта Жюно в Париж для представления Директории неприятельских трофеев, добытых в результате этих побед. Этой официальной миссии Жюно, однако, сопутствовало и личное поручение главнокомандующего, связанное с Жозефиной.
Многими историками отмечается тот факт, что страстное корсиканское сердце Наполеона, впервые полюбившее истинной любовью, невыносимо страдало в то время в разлуке с Жозефиной. Он слал ей в Париж письмо за письмом и практически в каждом умолял приехать к нему в Италию, чтобы разделить с ним славу и счастье.
Сохранилась часть писем Бонапарта к Жозефине. Они открывают странный характер человека, пылкий как в любви, так и на войне, и язык победителя, расправлявшегося с государствами как ему заблагорассудится, и побивавшего самых знаменитых генералов того времени, такой же восторженный, как язык идиллического пастуха.
Вальтер СКОТТ
«Жизнь Наполеона»
Например, 3 апреля 1796 года Наполеон писал:
«Я получил твои письма, но ни одно не дает мне представления о твоей жизни. Ты намереваешься, мой обожаемый друг, писать мне в таких выражениях? Неужели ты полагаешь, что мое положение недостаточно тяжелое, чтобы еще больше увеличивать мои страдания и переворачивать мне душу? Какой стиль! Какие чувства ты пытаешься мне описать! Они пламенные, они обжигают мне сердце. Моя единственная Жозефина, вдали от тебя весь мир кажется мне пустыней, в которой я одинок, и мне не на кого излить мою нежность. Ты отняла у меня больше, чем душу, ты – единственный мой помысел. Когда я устаю от хлопот, когда я испытываю страх перед исходом сражения, когда люди раздражают меня, когда я готов покончить с жизнью, я кладу руку на сердце – туда, где твой портрет, – я смотрю на него и чувствую, что любовь для меня – абсолютное счастье <…> Какими чарами сумела ты подчинить все мои способности и свести всю мою душевную жизнь к тебе одной? Жить для Жозефины! Вот история моей жизни…»