– А граф? – спросила Катрин.
– Что граф? – раздался голос.
В дверях стоял граф. С криком радости Катрин бросилась к нему, прижалась, и граф невольно обнял ее. Она лепетала какие- то детские слова и плакала от неожиданного счастья.
Граф стоял, уставясь в пустоту, и руки его, словно сами по себе, крепко обнимали Катрин.
– Успокойся, я приехал.
Голос был не суров, и лицо было не злобно.
«Я не проявляю слабость, – утешал себя граф. – Я поступаю правильно, отложив роковой для нее час. Зачем же тогда я разбудил мозг и сердце Арис? Пусть Катрин пообщается с ней, узнает кое-что. Арис разбудит в ней страх и отчаяние. И пусть этот страх томит Катрин несколько дней. Разве плохо придумано? Думаю, что очень даже остроумно. Поэтому я могу пока вести себя с Катрин также, как и прежде».
Но на самом деле граф обманывал сам себя. Он не смог бы в эту минуту погубить Катрин, столько в ней было трогательного доверия.
– Мы поужинаем вместе? – спросил он Катрин.
– Да, да, – ответила она с неподдельной радостью, как ребенок.
– Я жду тебя в столовой. Арис проводит.
Граф поцеловал Катрин в щеку и удалился.
– Продолжим нашу ученую беседу? – спросил забытый Ион.
– В другой раз, – ласково сказала Катрин.
Она поспешила в свои покои и тут же вызвала Арис, чтобы та помогла приготовиться к ужину. Катрин хотела выглядеть неотразимо и тем осчастливить графа.
Арис молча помогла ей принять ванну, потом разными мазями натерла тело и причесала волосы.
Уже одевшись в вечернее платье, Катрин спросила Арис:
– Это правда, что говорил садовник?
Арис молчала, поправляя госпоже спинку платья.
– Ты же слышала, Арис, что он говорил о тебе. Скажи, что это неправда.
Арис ничего не ответила. Закончив с платьем, девушка отошла в сторону и приняла свою обычную выжидательно-покорную позу. Катрин полюбовалась своим отражением в зеркале и обернулась к Арис. Та стояла, опустив глаза.
– Почему не отвечаешь? Я приказываю ответить, правда ли, что ты робот?
Катрин подошла ближе к Арис. Та подняла на госпожу глаза, и Катрин онемела. Она увидела в глазах Арис такую боль, что ей стало страшно. Это были живые, выражающие внутреннюю муку, глаза.
И сама не понимая почему, Катрин торопливо сказала:
– Иди.
Потом она спохватилась:
– Проводи меня в столовую.
Проходя по коридорам в сопровождении Арис, Катрин молчала. Молчала и Арис. И только в дверях столовой Катрин спросила Арис, догадавшись:
– Ты не можешь говорить?
Арис согласна кивнула.
– Ну, иди, – сказала Катрин.
За огромным дубовым столом, персон на двадцать, сидел граф. Он поднялся при появлении Катрин и шагнул ей навстречу.