Когда мне исполнился год, они решили вернуться в Швецию. Марианна уехала первой, со мной и со всем багажом. Отец собирался приехать позже. Но так и не приехал. Позвонил Марианне и сказал, что раздумал. Ни она, ни я ему не нужны. По словам Марианны, тогда-то у нее и начались проблемы. Пьянство и курение. Все изменилось к лучшему, когда она встретила парня из Селена, который стал отцом моей сестры, но он тоже слинял, и весь цирк начался сызнова.
Помню, я очень удивился, когда приехал в Штаты. Я думал, что почувствую себя дома, что окажусь больше американцем, чем шведом. Этого не произошло. Сперва я решил, что все дело в Хьюстоне, где жил мой папаша. И переехал в Даллас. Там тоже ничего не вышло, и я вернулся в Хьюстон. Как стал полицейским, толком не помню. Маловероятно, чтобы я думал об этом еще дома, в Швеции. Должно быть, неожиданно подвернулся шанс, а ничего лучше у меня не было. Полтора года учебы — и я вышел на работу. Целый год выдержал, но потом уволился и после еще одной печальной встречи с так называемым отцом вернулся в Швецию.
Только спустя двенадцать лет я снова поехал в Штаты, уже как хорошо оплачиваемый адвокат. На моего папашу это не произвело впечатления. И виделись мы последний раз. Я и раньше не тосковал по нему и после его кончины тоже не тосковал.
Получаса не прошло, как я уснул в самолетном кресле. И спал, пока лайнер не пошел на посадку.
В Хьюстоне царила несусветная жарища. Самолет приземлился во второй половине дня, солнце плавило асфальт. Люси присматривала за багажом, а я пошел в прокат автомобилей. Об американцах можно говорить что угодно, но с автомобилями у них полный порядок.
— Обязательно было брать такую громадную машину? — спросила Люси, когда мы укладывали вещи в багажник.
— Другой не нашлось, — ответил я.
— Правда? — Люси уселась на переднее сиденье арендованного «линкольна».
Я несколько раз глубоко вдохнул горячий воздух и сел за руль. Странное ощущение — вернуться. Мне всегда казалось, будто я в конфликте не только с отцом, но и со Штатами вообще. Они слились воедино, стали одним целым. И уже оттого, что я сел в самолет и пересек Атлантику, я как бы вновь раздул давний конфликт.
Мотор ровно урчал, когда я вырулил из аэропорта. Широкие, как шведские картофельные поля, магистрали разбегались в разные стороны, и я руководствовался указаниями навигатора.
Остановиться мы решили в «Хилтоне», в центре Хьюстона. Хьюстон — город огромный. Сам центр невелик, но, если хочешь увидеть побольше, нужна машина или придется все время кататься на такси. Я точно помнил, где обитал мой папаша, но без крайней необходимости не собирался даже близко подходить к тому району. Его вдова наверняка до сих пор живет в том же доме. Куда подевались дети, мои сводные братья и сестры, я понятия не имел. Прошли годы, они давно стали взрослыми. Никаких чувств я к ним никогда не испытывал, и они тоже не пытались завязать со мной контакт. Кровные узы, черт побери, ничего не значат. — Как по-твоему, полиция уже знает, что мы уехали? — спросила Люси.