Дениза опустила взгляд.
— Она была так напугана. Страшно напугана.
Я услышал разочарованный вздох Люси. Не любила она оборванные нити, не любила, когда нет возможности видеть целое.
— Значит, из всех вас одна только Сара знала, кто Люцифер? — спросила она.
— Да.
— А Дженни не знала?
Очень хороший вопрос, который я забыл задать. Если внимательно прочитать дневник Дженни, то получалось, что она несколько раз встречалась непосредственно с Люцифером.
— Мне кажется, но я не уверена, он начал преследовать ее, когда у него возникли проблемы с Сарой. Пожалуй, ему требовалась лишняя узда, чтобы держать Сару под контролем, вот он и взялся за ее подругу.
Узда или информация. Это тоже объясняло отчаянные действия Дженни. В отличие от многих других с таким же прошлым, как у нее, она располагала самым секретным кусочком информации. Знала, кто был Люцифером. Чем больше я размышлял об этом, тем меньше понимал, как Дженни сумела вырваться на волю. Сильная женщина. И страшно одинокая.
Повисло молчание. Беспомощное молчание. Ведь, несмотря на то что теперь я знал намного больше, оставалось по-прежнему неясно, какую роль в этой истории играл я. Может, настоящий убийца просто боялся, что при моей скрупулезности я слишком близко подберусь к истине? И потому надо заткнуть мне рот? Тревога и злость стиснули нутро. Ведь Люцифер все еще под защитой. Я не имею ни малейшего представления, кто этот человек. Почему же он так обеспокоен?
Понятно, что разобраться в этом Дениза не поможет.
— И последнее, — сказала Люси. — Как по-вашему, Сара убила своего сына? Или мальчик жив?
Вопрос вызвал неожиданную реакцию. Дениза застыла как громом пораженная.
— Не знаю, — прошептала она. — Не знаю.
— Мы думаем, его могла забрать Дженни, — сказала Люси.
Но Дениза только головой покачала:
— Может быть, и так. Я не знаю.
— Но вам известно, что, как раз когда Сара умерла, Дженни усыновила ребенка?
— Нет, об этом я не знала.
Она лгала.
Она лгала, лгала, лгала.
Однако придется отпустить ее. Потому что нам нельзя сейчас сосредоточиваться на судьбе Мио, внушал я себе. Одновременно что-то связанное с мальчиком билось в моем взбудораженном мозгу. Что-то, на что я должен был откликнуться, но пока не сумел.
Люси заметила мой наморщенный лоб.
— В чем дело? — спросила она по-шведски.
Я не ответил, дал волю размышлениям. Мальчик-призрак Мио — что я упустил насчет него? Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, еще когда мы выехали из Хьюстона.
И внезапно я вспомнил.
— Почему мы не видели фотографий Мио? — спросил я.
Люси помотала головой, словно сортируя свои мысли.