— Наверно, все же видели?
— Когда? В газетах их не было. Даже когда он пропал из детского сада. И в материалах расследования тоже. Как такое возможно?
Мне вспомнилась фотография сына Дженни, которую я видел в конторе ее мужа. И собственная моя неспособность сказать, похож он на сына Сары или нет.
Слова мнимого Бобби снова зазвучали в голове: Вы сами увидите. Это части одной истории. Но я до сих пор не видел. Не видел целого.
Денизе было незачем стоять и слушать наш разговор по-шведски. Она с нами закончила и хотела уйти. — Если мы можем что-нибудь для вас сделать… — начал я.
С печальной улыбкой она перебила:
— Забудьте. Вам надо позаботиться о собственном спасении. Не думайте обо мне, я сама справлюсь.
— У меня муторно на душе при мысли, что́ с вами может случиться.
Она пожала плечами.
— Побои еще не самое скверное.
Она отвернулась и пошла прочь. Потом остановилась и в последний раз посмотрела на нас: — Знаете, мы называем это блюзом[19].
— О чем вы? — спросила Люси.
— Когда получаем взбучку от клиента или от кого-нибудь из Люциферовых парней. Блюз, ну от слова «грусть». Ты падаешь в бездну, а потом встаешь. Тогда мы говорим, что блюз как ветром сдуло.
Над парковкой повеяло чудесной свежестью вечернего бриза. Дениза машинально обернулась лицом к прохладе.
— Однажды я, когда Сара была с клиентом, слышала, как она плакала. Я находилась в соседней комнате, с одним из Люциферовых парней. Знаете, что он сказал?
Я только головой покачал. Не знал, хватит ли сил выслушать то, что она скажет.
— Он хихикнул: «Слышь, Дениза? Это вечерний блюз. Лотос-блюз».