— Могу себе представить, — ответил он. — Я и сам не рассчитывал. Думал провести уютный вечерок дома, в кругу семьи. Но не вышло. И знаете почему?
Мне начали надоедать люди с тайными умыслами.
— Нет, но, разумеется, с огромным удовольствием послушаю, что вы скажете.
Дружелюбие на лице шерифа Стиллера сменилось злостью, причем мгновенно, буквально за долю секунды.
— Будьте осторожны, Беннер, — сказал он. — В последнее время вы задавали много вопросов. Чертовски много. Мне звонили коллеги, спрашивали, что происходит. Интересовались, кто вы и чем занимаетесь.
Я молчал. Люси тоже.
— В конце концов я тоже засомневался. Начал спрашивать себя, вправду ли такой человек, как вы, проделал долгий путь из Стокгольма, только чтобы протянуть руку помощи мертвой шлюхе. Знаете, что я сделал?
Держись. Держись. Не глупи, не теряй рассудок.
Стиллер подошел ближе.
— Я позвонил одному человеку в стокгольмской полиции. Познакомился с ним, когда мы сотрудничали по делу Сары Телль. И могу откровенно сказать, что был поражен, когда услышал, почему вы уехали из Швеции.
Я начал догадываться, с кем он разговаривал и что узнал.
— Вас подозревают в двух убийствах, Беннер. Думали, я не дознаюсь?
Полицейские всегда заодно. Это я усвоил за время своей короткой карьеры в хьюстонской полиции. Узы солидарности явно связывали и полицейские силы в разных частях мира.
— Я не совершал этих убийств. Будь вы с Дидриком дельными полицейскими, вы бы поняли.
Стиллер нахмурил брови.
— Вот как? Может, вы с вашими блестящими талантами поможете нам, дуракам, разобраться? Если убийца не вы, то кто?
— Кто-то, у кого есть причины устранить и брата Сары Телль, и ее подругу Дженни. У меня таких причин нет. Диву даюсь, как же вы не видите, что эти два убийства связаны с другими пятью, в которых обвиняли Сару.
— Вполне возможно, что я идиот и маразматик, — сказал Стиллер. — Но ведь Сара призналась во всех остальных убийствах? А поскольку ее нет в живых, она никак не могла совершить еще два?
— В том-то и дело, — ответил я. — И в таком случае, может быть, стоит предположить, что преступник совсем другой человек? И что он по-прежнему живехонек и совершил вообще все эти убийства?
Кроме хьюстонского, подумал я.
— Как вы сами-то смотрите на собственную версию? — спросил Стиллер. — Большинство блестящих идей теряют свой, так сказать, блеск, когда их высказывают вслух.
— По-моему, эта идея остается в силе, — сказал я.
Стиллер тяжело вздохнул. В профиль он напоминал какого-то американского актера, чье имя я никак не мог вспомнить.
— Сара входила в Люциферову сеть, — продолжил я. — Как, черт побери, вы это проморгали?