— Глянь-ка на это. — Я протянул Люси пачку бумаг. — И сравни с другими.
Пока Люси читала, я варил кофе. Не помню, шел дождь или нет. Во всяком случае, погожим тот день не назовешь.
— Странно, — сказала Люси, дочитав. — Прямо не верится, что они говорят с одним и тем же человеком.
— В точку, — сказал я, припоминая рассказ Дидрика. — Сперва ее вызывают на допрос, который ничего не дает. Она не понимает, о чем они толкуют, и недвусмысленно показывает, что вызов в полицию привел ее в полное замешательство. Говорит, что никогда не слыхала об убийствах в Галвестоне и Хьюстоне. По крайней мере, ничего такого не помнит. Проходит несколько недель. Янки получают анонимный мейл, после чего следует новый допрос и — на тебе. Новый поворот, в новом направлении. У нее вдруг развязывается язык, причем более-менее в той же обстановке.
Я говорил быстро, взахлеб, напрочь забыв, что в каждой руке у меня по кофейной чашке. Люси забрала одну, отпила глоток.
— Чертовски мутно. И быть не может, чтобы такое впечатление возникло только у нас с тобой. Без очевидного повода она вдруг круто меняет позицию и начинает давать признательные показания, о которых любой полицейский может только мечтать.
— Ясное дело, они удивились, — сказал я. — Но… В конце концов все сошлось. Они обнаружили поразительные вещи в ее чердачном отсеке, все оказалось именно так, как она говорила. Думаю, задним числом они проверили ее телефонные звонки за недели между допросами. И, не найдя подельника, оказались в ситуации, когда не могли не принять ее показания.
Люси рылась в бумагах.
— Лично я так легко не сдаюсь, — сказала она. — Но только не воображай, будто я на твоей стороне. Девчонка была виновна — вопрос лишь в том, не было ли у нее психических нарушений. Такой вывод просто сам собой напрашивается. Каково заключение психиатрической экспертизы?
— Они ее не проводили, руки не дошли.
Люси перестала копаться.
— В таком случае, по-моему, надо считать ее больной.
— Так тебе будет лучше?
— Да.
Пристальным взглядом Люси обвела бумажные горы, которые громоздились чуть не по всему полу.
— При желании работы хватит на все лето, — сказала она.
И ткнула пальцем в ближайшую кучу. Лак тот же, что и в воскресенье. Красный. Я ощутил хорошо знакомый прилив желания. Я хотел ее. Прямо сейчас.
Но радар у нее действовал слишком изощренно, украдкой атаковать не удалось.
Едва я протянул руку к ее бедру, как она вскочила на ноги:
— Я проголодалась. Пошли заморим червячка твоими гамбургерами.
— Опять будешь разыгрывать недотрогу?
— А что, нельзя?
Она пошла в свой кабинет за сумочкой. У меня зазвонил мобильник. Марианна. Надумала подробнее обсудить свой подвальный потоп.