– Я оставлю вас, пожалуй, – тактично проговорил Ветер и ретировался с кухни под тихое элисовское:
– Предатель.
Эван обошел стол, открыл холодильник и достал оттуда кусок шоколадного торта. Это было послание с небес: шоколадные коржи, шоколадный крем и много-много вишни во всем этом райском беспределе.
– Держи. Как чувствовал, что ты встанешь – попросил у Костры спрятать кусочек.
– Надо было прийти поманить меня им – я бы встала гораздо раньше. Ты ведь знаешь, что мои взаимоотношения с едой прочней всего на свете. – Элис с радостью отломала кусочек и отправила себе в рот, закрывая глаза от наслаждения. Война войной, а вот такие маленькие радости помогают ощущать себя живой.
– Как ты себя чувствуешь? – Эван стоял спиной к освещению, отчего казалось, что его волосы светятся, превращаясь в странное подобие нимба. В тени его лицо в синяках выглядело ожесточенным, щетина на худых синих щеках смотрелась непривычно, чужеродно, словно боль вот такими колючими иголками пробилась к свету, выставляя напоказ внутреннюю темноту.
– Без лекарств довольно скверно. Но ничего, мне не привыкать к боли. Но я не стану с тобой говорить, если ты не уберешь эту чертову жалость из голоса и вину из взгляда. Хватит уже мусолить эту вечную тему: кто виноват? Если так подумать, то это я виновата: всем рассказала, тебя довела до каминг-аута. – Элис усмехнулась. – Но по сути, Эван, так вышло. Просто сложилось из тысяч и тысяч решений, шагов и поворотов каждого в этой вселенной и других мирах. Кто знает, не скажи ты тогда Принцесске, может, сейчас все было бы гораздо хуже.
– Куда уж хуже, Элис…
– Ну Кэт грозилась меня на куски порезать, а вот, гляди, вполне себе целая. На скотче, правда, но это поправимо.
– Я не понимаю, как у тебя сил только хватает… – Он выглядел как побитый дворовый кот, которого изрядно окатили водой из лужи. Именно этого Элис и боялась больше всего – то, что она станет ходячим болевым приемом для человека, которого она все-таки очень любила. Но даже обнять не могла – простая мысль о привычных объятиях скручивала внутри все в горький тугой комок.
– А у меня и не хватает. Сегодняшний выход – подвиг, я все думаю, в какой бы угол забиться и порыдать. Но смотрю на тебя и понимаю, что один из углов явно занят тобой. А я вот взяла и отправила тебя воевать, спрятав голову в песок.
– Ты можешь отдыхать столько…
– Тогда это растянется на ближайшую вечность, я себя знаю. Помнишь, что первое нужно истреблять в таких ситуациях?
– Жалость.
– Именно. – Элис с аппетитом доела последний кусочек торта, собрала все до крошечки и пододвинула тарелку к Эвану. – Поэтому без жалости, а чисто по дружбе – помоешь?