Еще не добежав до берега, я уже чувствую, что случилась беда. Вижу Нору, стоящую на льду вдалеке. Окликаю ее, и она оглядывается назад, ветер треплет ее распущенные волосы – Нора сейчас действительно похожа на колдунью. На настоящую ведьму. Девушку, способную одним мановением руки командовать горами и реками и даже самим временем.
Обернувшись через плечо, Нора смотрит в мою сторону, и я вижу выражение ее глаз. Такой испуганной я вижу Нору впервые.
А затем лед проваливается под ней. Раздается грохот, треск, и Нора исчезает в озере.
Я бегу, опускаюсь на колени на краю большой полыньи, из нее на меня смотрит своим глазом черная вода. А под водой плавно колышутся волосы Норы – как тростник, как водоросли в океане. Завораживающее, почти умиротворяющее зрелище. Глаза Норы открыты, но затуманены и смотрят куда-то мимо меня – так, словно она тихим вечером лениво следит за искрами звезд на ночном небе. Погружаю свои руки в ледяную воду, хватаю ее за поднятую над головой руку.
И вытаскиваю Нору наверх, на лед.
Я чувствую себя невесомой, плывущей среди темных звезд.
Руки обнимают меня, и я прижимаюсь лицом к твердому теплому плечу. Его шея пахнет лесом, пахнет зимой, которая длится и длится – бесконечная, бездонная, как озеро.
Слышу, как капает с моих волос вода, а может быть, мне это просто кажется. Капли, которые превращаются в лед раньше, чем долетят до земли.
Деревья качаются, дрожат надо мной, и я гляжу вверх, на их темно-зеленые лапы и на звезды, похожие на упавшие в черный пруд серебряные монеты. У меня кружится голова, кровь не течет по жилам, но меня это не волнует. Мне нравится быть невесомой и чувствовать запах Оливера, и видеть кружащий надо мной лес. Мы добираемся до дома, Оливер пинком открывает дверь, захлопывает ее за нами, а затем осторожно опускает меня на диван.
Оливер что-то приговаривает, но его слова скользят мимо меня, не задевая сознание. Возможно, он произносит мое имя. Нора, Нора, Нора. Впрочем, я в этом не уверена. Мне просто нравится звук его голоса, эхом отдающийся от стен дома.
Фин тычется мокрым носом мне в ладонь, лижет мое ухо. Пытаюсь заговорить, открыть глаза, но мои веки слишком тяжелы. С трудом приоткрыв их и прищурившись, я вижу, как хлопочет у печки Оливер, подкладывает в нее поленья. Ругается вполголоса – обжегся о дверцу, наверное, – и вот уже волны тепла плывут по комнате. Но мне не жарко, я не потею – я дрожу всем телом.
– Нора! – вновь говорит Оливер, и на этот раз я его отчетливо расслышала. – Не спи. Не спи!
Я киваю – или думаю, что киваю. Открываю рот, чтобы сказать ему, что со мной все хорошо, но чувствую, что моя челюсть не хочет двигаться, и ни одного слова с моих губ не слетает. Мой рот онемел, язык не ворочается.