Я подхожу к печке и держу руки над огнем.
– Может, ляжем спать сегодня здесь, внизу? – предлагаю я. – Здесь, возле огня, теплее будет.
Сюзи кивает, но выглядит она очень бледной, и, кажется, едва ли слышит, что я говорю ей. Глаза ее больше не блестят от смеха, она грызет ноготь и смотрит в пол.
«Мы здесь в безопасности», – хочется мне сказать ей. Но это будет означать, что небезопасно там, снаружи – в лесу, в горах, в темноте.
А если начистоту, то я вообще больше ничего не знаю.
Меня преследует костяной мотылек. Парень мертв. А в ушах гудит так, что, глядишь, вот-вот череп расколется от этого жужжания.
И возможно… самое худшее еще не случилось.
– Нора, – зовет меня голос. – Нора, просыпайся!
– Что?
– Вставай.
Я резко открываю глаза и поначалу ничего не вижу перед собой, кроме белых пятен. Потом понимаю, что я лежу на краешке дивана, лицом к огню, поджав к груди колени, а все остальное место на диване, похоже, захватила Сюзи.
Правда, сейчас она стоит надо мной, и глаза у нее от страха большие как блюдца.
– Что случилось? – спрашиваю я, приподнимаясь на локтях. – Который час?
– Почти полночь, – отвечает Сюзи.
Я прокашливаюсь, тру глаза, смотрю в темноту гостиной, где все выглядит по-прежнему, все на своих местах.
– Огонь, – говорит Сюзи, приподнимая бровь. – У озера.
– Что? – я встаю с дивана, роняя на пол одеяло.
– Мне не спалось, – добавляет она, словно пытаясь оправдаться. – Я стояла возле печки, пыталась согреться, а затем увидела огонь снаружи.
Подбежав к окну, я прикладываю ладонь к стеклу, чтобы оттаял иней – красивый, узорчатый иней. Затем вижу, что за соснами, ближе к берегу озера, горит большой костер, поднимая в ночное небо снопы сверкающих, похожих на конфетти, искр. А еще вижу движущиеся на фоне огня темные силуэты парней.
– Это, должно быть, Ретт и остальные, – говорит Сюзи. – Улизнули из лагеря. Может, сходим туда? – добавляет она и с легкой усмешкой смотрит на меня, не надеясь на мое согласие.
Я трясу головой, жужжание в ушах становится еще громче.
– Им нельзя жечь костер так близко к деревьям, – говорю я.
– Почему? – у нее мрачнеет лицо.
Но я уже спешу мимо нее к двери, сердце грохочет в груди, словно огромный барабан. Фин поднимает голову на своей подстилке возле печки и, навострив уши, вопросительно смотрит на меня.
– Останься, – говорю я ему, и Фин снова опускает голову на лапы.
– Куда ты сорвалась? – спрашивает Сюзи, провожая меня взглядом.
– Деревья не любят огня, – отвечаю я. – И я собираюсь его потушить.
Их смех разносится среди деревьев и эхом отдается над озером – резкий, режущий уши.