Но я не отстаю и продолжаю расспрашивать:
– Как он умер?
Ретт бросает обугленную палку в костер догорать.
– Тебе же сказали, что это был несчастный случай, – рычит он, снимая руку с плеч Сюзи. Злой. Пьяный. Он не хочет, чтобы я стояла здесь, возле их костра, и задавала вопросы.
Вновь над полянкой повисает напряженная тишина, и я понимаю, что, пожалуй, зашла слишком далеко. Ретт смотрит на меня, словно готов броситься и схватить за горло, лишь бы я замолкла. Внутренний голос все настойчивее требует, чтобы я повернулась и ушла… но я остаюсь на месте.
Джаспер откашливается, его вновь заносит влево, и он с трудом удерживается на ногах.
– Голосую за то, чтобы всем нам беспробудно пить, пока не расчистят дорогу, а затем… ко всем чертям отсюда, – он запрокидывает голову, в очередной раз прикладывается к бутылке, и у него начинают смыкаться глаза. – Когда я… напьюсь, мне все… по бар… барабану.
Вижу, как закатывает свои глаза Сюзи. Джаспер слишком сильно напился, и это начинает раздражать даже ее.
Снова короткое молчание, которое я нарушаю, задавая вопрос, который, наверное, лучше было бы придержать, но этого у меня не получилось.
– Что именно по барабану?
– Голоса, – поспешно, почти шепотом отвечает Лин, и делает это раньше, чем его успевает остановить Ретт. Глаза Лина смотрят на меня так, словно я должна догадаться сама, о чем он говорит. Словно лунная ведьма действительно может прочитать его мысли. Понять то, что он скрывает за плотно сомкнутыми губами.
И, быть может, я на самом деле знаю, что он имеет в виду.
Вспоминаю о тех звуках, которые я слышала, когда была маленькой. Они эхом доносились с кладбища – плачущие причитания, безумные завывания мертвецов. Как и все Уокеры до меня, мы слышим, чего не могут слышать остальные. И видим тоже.
Мое сердце бешено стучит в груди, холодок ползет вдоль спины, пересчитывая позвонок за позвонком.
– Что за голоса? – спрашиваю я. Мне нужно знать.
Лин моргает, долго жует губами, прежде чем решается сказать вслух.
– По ночам, в нашей хижине. Мы что-то слышим.
У Джаспера в руке что-то сверкнуло, привлекая мое внимание. Этот предмет похож на зажигалку – серебряную, блестящую. Да, так и есть. Зажигалка. Джаспер щелкает рычажком, смотрит на вспыхнувший язычок пламени, снова закрывает зажигалку и прячет ее в карман, будто ему не хочется, чтобы еще кто-то, кроме него, любовался этой изящной вещицей.
– И не только по ночам, – кашлянув, говорит Джаспер. – Я слышал это и днем тоже. В лесу. Словно это преследует меня.
– Что? Что преследует вас? – спрашиваю я, делая шаг вперед, ближе к огню.