Когда между нами осталось меньше десяти метров, сомнения не оставалось – кто-то идет прямо сюда. Я напрягся и отполз подальше – в глубину расщелины, пока не уткнулся спиной в камень.
Вдалеке зашелестел дождь, медленно наращивая шум. А когда человек вошел в ущелье, ливень уже вовсю хлестал, тугими струями стуча по земле, да так хлестал, что мелкие брызги долетали до меня, хотя я и сидел далеко от входа.
Человек, шаркая ногами, прошел к соседней стене и чем-то зашуршал.
Наверное, стоило как-то обозначить своё присутствие, но я промолчал. И чем дольше я молчал, тем меньше во мне оставалось уверенности, что это вообще стоит делать. Особенно здесь, в темноте. Мало ли какие у них здесь порядки. Может, тут и дети ходят с оружием, хотя и в нашем мире это не такая уж редкость.
Тем временем шорох в углу прекратился, послышался щелчок и стало светло. Человек зажег фонарик. Самый обычный фонарик, светящий слабым тусклым светом.
Она смотрела немного настороженно прямо на меня, а я глядел, пожалуй, точно так же на нее. Теперь я убедился, что это девчонка. Она уже успела снять промокшую драную, сшитую из множества лоскутов накидку и осталась в бесформенных, совсем ей не по размеру штанах и короткой майке. Девчонка – не совсем ребенок, подросток лет четырнадцати-пятнадцати, со смуглым, грубоватым, обветренным лицом и темно-карими, слишком широко посаженными глазами. Длинные неопределённого цвета волосы, похоже, никогда не были знакомы с расчёской и висели грязными паклями.
– Здрава, – неуверенно сказала она.
– Здрава, – ответил я, радуясь такому понятному приветствию, и даже улыбнулся ей.
Девчонка улыбнулась в ответ и, осмелев, затараторила так, что я даже если бы захотел, не смог бы выловить из этого потока хоть какое-то слово. Но судя по интонации, она заваливала меня вопросами.
Не зная, что ответить, я глупо улыбался и пожимал плечами.
– Айя-яй! – закачала она головой, с сочувствием поглядев на меня. – Ако се наам?
Это я понял. Не сразу сориентировался, к какому языку какое слово относится, но наам она произнесла в точности, как говорят в Индии, когда спрашивают про имя.
– Никита, – ответил я и повторил: – Ако се наам?
– Ник-итя? – недоверчиво улыбнулась она. – Странджа наам.
И это я тоже понял, имя ей мое странным показалось. Я даже воспрял духом как-то. Худо-бедно я ее все же мог понять.
– Как тебя зовут? – снова повторил я на новом языке, старательно проговаривая каждое слово.
– Нэва, – сказала она и будто потеряла ко мне всякий интерес.
Моя новая знакомая, вытащив из-за спины торбу на лямках, что-то вроде импровизированного рюкзака, принялась там рыться.