Не успел я дожевать последнюю ложку пюреобразной каши, как ко мне снова пришли. И снова та строгая женщина в очках и с косой, только теперь в сопровождении длинного и худого как жердь, лысого и невероятно носатого мужчины с железным прямоугольным ящиком в руках.
– Закатай рукав, – велела Карина, направившись к раковине за ширмой и начав мыть руки.
Носатый тем временем, щелкнув засовами ящика, извлек пластиковые коробочки с ватой, шприцами, стеклянными пузырьками.
Я и не подумал закатывать рукав, продолжая изображать недоумение.
Женщина раздраженно вздохнула, усадила меня на стул, подняла рукав, затянула жгут.
– Не бойся, – сказала она, сухо улыбнувшись, получилось почти дружелюбно. – Меня зовут Карина, я доктор. Мне нужно взять у тебя анализы. Ты меня понимаешь?
Я молчал.
– Ну, давай. Мне нужно, чтоб ты меня понимал, – похлопала она меня по плечу. – Ты ведь понимаешь, я вижу.
Она глядела почти просяще. И я почти поддался. Мне, в общем-то, и самому не очень нравится изображать идиота. Да и вообще, есть ли теперь в этом какой-то смысл? Она ведь точно знает, что я не Азиз.
– Откуда ты? Ты помнишь, как сюда попал? Как тебя зовут? Кто твои родители?
Эта докторша так смотрела, и взгляд у нее был тяжелый, давящий, придирчивый. Будто изучала малейшие движения на моем лице, будто стоило хоть одной мимолетной эмоции проскользнуть – и она тут же припрет меня к стенке.
– Не нужно бояться, – неправдоподобно ласково сказала она. – Ты в безопасности. Ты дома. Ты Азиз Игал, хоть ты и не помнишь.
Это меня так удивило, что ни о каком самообладании здесь не могло быть и речи. Что это с ней? И что, вашу мать, произошло там у них за час? Или…
До меня дошло. Довольная, торжествующая улыбка на ее лице. Она меня подловила. Но продолжала играть в эту странную игру:
– Тебе повезло, Азиз. Быть наследником знатного, старинного рода с собственным источником… Простой человек о таком может только мечтать!
Она протерла мою руку спиртом, ловко и уверенно всадила иглу в вену, я инстинктивно зажмурился и отвернулся, хоть и было совсем не больно.
Медицинские процедуры я с детства не любил. Наверное, поэтому я очень редко болел. От запаха спирта мне становилось тошно, а от вида иглы возникал неприятный солоноватый вкус во рту.
И что странно, к виду чужой крови я относился совершенно равнодушно, а вот собственная, колышущаяся в колбе вызывала некое подсознательное неприятие.
– Ну что, Азиз? – она сощурила глаза, хитро улыбнулась. – Кровь я у тебя взяла, но она мне не очень-то и нужна. Я ведь и так вижу, кто ты такой. И вижу, что ты меня прекрасно понимаешь. Притворяешься, честно говоря, весьма паршиво. Ты ведь не немой? Нет. Девчонка из рабов рассказала, что ты с ней говорил вчера. М-м? Так в чем же дело, Азиз? Почему ты не хочешь говорить с нами?