– Дожили! – наигранно обрадовался Лука. – Солдат спит, а служба, блин, и, правда, без него идет.
– Отработаешь, – пообещал Старший. – А теперь заткнись. Я еще надеюсь уснуть.
Лука нажал кнопку отбоя.
В принципе Вульф прав. Кроме него, так развлекаться однозначно некому. Конечно, начальник забыл упомянуть Дам. Но вот неувязочка! Одной из них Лука не хотел отвечать ни при каких обстоятельствах, а другая сама не позовет. Тоже ни при каких обстоятельствах. Он подумал и решил, что коктейли ему – что слону дробина. Накатил стакан горькой, выдул залпом и пошел спать.
8.
Полутемная комната. Какие-то обшарпанные стены, все в паутине трещин. Единственное окно под потолком. Грязное и замызганное. Пахнет чем-то сырым и затхлым одновременно. Холодно. Почти нет мебели. Только стол у стены. Такой же обветшалый, как и все остальное. И два облезлых стула. Жутковатое место. Чуждое какое-то для нормального человека. Будто клетка. И никого и ничего не слышно.
Только дыхание. Неровное, сбивающееся. Будто от напряжения или после рыданий. Она сидит на корточках. У дальней стены. Обычная девушка лет двадцати. Длинная юбка подметает пол. Воротничок блузки расстегнут так, что возникает желание поинтересоваться, что под блузкой. Худенькое, в принципе, симпатичное лицо. Русые волосы забраны в хвост. Кажется, не видно ни малейших следов косметики. Она смотрит в пол. То ли задумавшись, то ли сосредоточившись. Она сидит чуть ли не в самом темном углу, но при этом он может разглядеть любую черточку ее лица или деталь одежды.
Сначала он даже не понял, в чем дело. А когда дошло, возникло впечатление, больше всего напоминающее крайнее изумление.
Опаньки! Казалось, вокруг этой девушки разлито свечение. Яркое белое сияние. Но не агрессивное, какое так часто использовал он сам, а нежное, не причиняющее боли глазам. Ее аура была так насыщена этим светом, что казалась густым плотным покрывалом. Если бы он мог, он бы восхищенно присвистнул.
Вдруг девушка зашевелилась. Подняла голову и… взглянула прямо на него.
У нее оказались удивительные глаза, красивой миндалевидной формы и потрясающего медового оттенка. Она смотрела на него некоторое время, будто не понимая, что видит, или не узнавая. Потом выражение ее лица изменилось. Сначала испуг, почти паника… а потом вдруг вспышка надежды.
Она оживилась, выпрямилась, протянула вперед руки, будто приглашая его в эту негостеприимную жуткую комнату. И когда он уже собрался как-то ответить ей… все исчезло, резко ударив по глазам темнотой, и дикой болью отозвалось в голове…