Любил ли он ее сейчас? Спустя годы и десятилетия, знания и незнания, встречи и расставания, стены, которые разделяли их. Да! Конечно, любил!
— Я устала, — произнесла она, — отложив кисть.
— Осталось немного, — удивился он.
— Да, немного, — произнесла она. Потом встряхнулась и спросила: — Ты помнишь, что мне обещал?
— Да, помню. Конечно, помню, — ответил он.
— Ну-ну, — ответила она и больше не произнесла ни слова.
— Собирайся! — воскликнул он.
— Куда? Снова? Уже вечер!
Они в последние дни носились по каким-то городкам, ходили по пляжам. На юге Испании теперь попадались люди, которые загорали и даже купались. Здесь было очень тепло. Пляжи Марбельи славятся длинным сезоном, и туристы приезжают отдыхать сюда почти круглый год. Так они и приплыли в чье-то лето. Но путь их был не окончен. Путь их ТОЛЬКО НАЧИНАЛСЯ. И вот уже пролив, Средиземное Море осталось позади. Океан и прекрасный остров, на котором удивительный пик вулкана венчает верхушку горы, приглашая встретить рассвет. Остров Тенерифе. Остров, где вечное лето, теплый Гольфстрим и нескончаемый отпуск для людей, которые могут себе позволить это. Или захотеть… Была бы воля…
А воля была. И желания устремлялись в сумасшедший безудержный бег или полет… А неизвестность манила…
Они мчались по наклонной куда-то вверх на немыслимую высоту. Дорога не петляла скучным серпантином, а чертила по прямой, угадывая настроение этих двоих, и предлагала свой короткий маршрут на серую макушку горы, где скоро наступит рассвет. Он наступит раньше, чем там внизу, и эти двое успеют насладиться первыми лучами утреннего солнца, пока океан и этот чудесный остров спят. Дорога прямиком, не петляя, возносила их к звездам и зарождающемуся рассвету. В лобовом окне было видно только огромное черно-синее небо. Дорога скрывалась под колесами автомобиля, и казалось, что они уже давно оторвались от нее и мчатся в небесах только вперед и ввысь.
— Ты сумасшедший! Вернись на землю! — не выдержала она.
— Это только начало! — кричал он в ответ.
И теперь только ветер, минуя лобовое стекло, треплет их своими безжалостными порывами. Сносит остатки металла и пластика, бывших раньше машиной, стирает загар с их кожи, выдувает мозги из безумных голов, срывает одежды, оставляя тела обнаженными и готовыми к этому неистовому полету, сохраняя лишь улыбки и задор на молодых счастливых лицах — лицах и счастливых глазах, которые должны успеть встретить рассвет на этой горе! И снова время послушно застыло. Оно замерло, оставшись там внизу навсегда.
Арина была удивительно красива. Черные волосы переливались в новорожденных лучах, сверкая на солнце. Ее утомленные глаза от праздника и безумия, от бессонных дней и ночей горели ярким огнем и не давали ей уставать от юности и восторга этого утра. Он любовался ею. Она и была для него сейчас и солнцем, и рассветом, а он готов был стать вулканом или горой под ее ногами и нести по жизни девочку с такими глазами на любой край света бесконечно долго…