Настала очередь аль-Фанудахи снова кивнуть. Компьютер, на котором он и Вэн работали здесь, в их грязном маленьком офисе, был портативным устройством, полностью изолированным от коммерческого — или любого другого — центрального ядра или процессоров. Ничего из их данных на нем не хранились. Фактическая работа делалась с внешними чипами памяти, и он, Вэн, Лупе Блантон и Нацуко Окику имели свои чипы, биометрически закодированные их персональной ДНК. Это означало, что, по крайней мере, на одном из них данные обычно были устаревшими, но это также означало, что никто не мог украсть эти данные так, чтобы они не знали об этом.
Конечно, это также означает, что если все вскроется, это, вероятно, произойдет потому, что по крайней мере один из нас будет мертв, подумал он. Тем не менее, если бы это было легко, каждый мог бы играть в эти игры!
"Ну, как я уже сказал, либо таких людей больше, чем мы надеялись, либо эти его Изгои довольно плохие охотники," — заметил он.
"Одна из точек зрения." Вэн откинулась своем кресло и полностью развернулась к аль-Фанудахи. "Но давайте пока не слишком увлекаться. Изгои говорят нам, что имена в этом списке, по-видимому, связаны, по крайней мере, с одним из людей, которые, как мы уже решили, вероятно, работают на плохих парней. Нам еще слишком рано делать вывод, что кто-то из них работает напрямую на плохих парней. Или, если на то пошло, что они даже понимают, что плохие парни существуют!"
"Может быть и так, но мы должны с чего-то начать, Чжин-хван. После того, что случилось с Одиннадцатым Флотом, я даже не хочу думать о том, что эти люди сделают в следующий раз!" Аль-Фанудахи покачал головой, его темно-карие глаза отражали мысли о сотнях тысяч погибших космонавтов Флота Солнечной Лиги.
"Согласна. Но до тех пор, пока у нас не появится хоть какое-то представление о том, что, черт возьми, происходит, никто не будет воспринимать нас всерьез, особенно, если кто-то, кому они доверяют, скажет им, что мы кучка сумасшедших."
"Я знаю. Вот почему мы должны действительно углубиться в это. Мы думаем, что знаем, что они делают, но пока мы не поймем, почему они это делают, мы не сможем убедить кого-либо, что мы не сумасшедшие. Я начинаю думать, что Брайс прав!"
"Майор Тарковский — очень хороший морпех, — сказала Вэн с кривой улыбкой, — и превосходный аналитик. К сожалению, он все-таки морпех. А бывают случаи — хотя я знаю, что трудно поверить, что он найдет это приемлемым — когда требуется что-то немного более тонкое, чем пульсерный дротик или кинетическое оружие. Тем более, что Симеон, вероятно, прав насчет того, насколько заметна наша группа подозреваемых на самом деле. Как, например, наш друг Раджмунд. Я знаю, что Лупе было больно, когда Симеон предположил, что Раджмунд не может быть невообразимым, коррумпированным идиотом, в то время, как она, — да и я, честно говоря, — всегда считала, что он был им. Вообще-то я все еще не полностью убеждена, что он не идиот. Но для нас гораздо разумнее предположить, что он не идиот, чем считать его идиотом. Потому что, видя, с каким успехом эти люди раскинули свои сети, они вовсе не глупы."