Над стадом стоял тихий гул от непрерывного мычания.
— Я не пойму, что это за цирк, — раздался хриплый голос рядом, и я повернул голову.
В двух шагах от меня стоял старый трибун — один из заместителей легата нашего пограничного легиона. Трибуну всё не везло заиметь собственный легион в подчинение, а может, он сам не стремился к этому, предпочитая оставаться в тени более именитых военачальников. Сейчас и на нём, и на мне, были обычные ло́рики-сегментаты, что и на обычных легионерах, разве что шёлковый алый плащ крепился золотыми пряжками, на ногах имелись посеребрённые поножи, на поясе висела вместо гладиуса более длинная и потому более удобная всаднику спата. В руке он держал шлем с пышным алым плюмажем, а на шею намотан белый льняной платок, предотвращающий от натирания шлемом и краями наплечников.
Я же предпочитал обычный солдатский шлем, а плащ носил гильдейский — багрового цвета с кантом в черно-жёлтую полоску.
— В первый раз таких тварей вижу, — продолжил трибун, задумчиво гладя, словно домашнюю кошку, плюмаж своего шлема, который, казалось, сейчас замурчит.
— Я тоже. Обычно они из собак полулюдей выращивают, — ответил я, перебирая пальцами плетения приказов своей неживой центурии.
Сто мертвецов быстро перестроились из нескольких квадратов в одну сплошную фалангу в четыре ряда глубиной и ощетинились копьями. Когда не знаешь, что ждать от врага, то лучше перейти в глухую оборону.
Трибун оторвал руку от плюмажа и поднял её вверх, выставив растопыренную ладонь. Через секунду к нему подбежал посыльный и вытянулся по стойке смирно. Полководец ткнул пальцем в солдат и отдал приказ. Посыльный тут же сорвался с места, умчавшись к когорте живых, которых было всего три манипулы по сто человек. Не легион, но всё же сила. К тому же у нас имелось два отряда по тридцать всадников, расположенные на флангах построения.
— Сорок шагов назад! — донёсся до нас крик одного из центурионов, ему тут же начали вторить два других. — Сорок шагов назад, марш!
Легионеры дружно ударили в щиты и начали пятиться, разрывая дистанцию между ними и готовыми принять на себя первый удар мертвецами. Едва солдаты встали, опустив щиты на землю, как на синейском холме перед чиновниками вышел солдат и начал раскручивать верёвку с грузиком. Над полем, расположенным между нашими пологими холмами, раздался противный вой, словно от фальшиво играющей флейты. Солдат раскручивал свисток сильнее, и свист становился тоньше и громче. Твари начинали громко реветь, вторя свистку на верёвочке, а потом ударил тяжёлый барабан, и боевые чудища узкоглазых и желтолицых синейцев бросились в атаку.