Павел обнял жену. Она дрожала.
— Как ты себя чувствуешь? — пошутил он.
— Не волнуйся, жить буду… Где мы?
— Станция Бикиновка… если проводник не пошутил. Средоточие мира, пара сотен человек населения, железнодорожные мастерские. До границы, а значит, и до заставы — порядка двенадцати верст.
— Как-то здесь… дореволюционно, — она ежилась, с опаской смотрела по сторонам. — Ладно, пойдем, будем надеяться, что на вокзале нас ждет теплая машина. Бери чемоданы, Павлик, и меня бери. Прорвемся, как ты говоришь. Мы же с тобой — одна сатана…
— Правильно, — заулыбался Павел, подхватывая чемоданы. — Все могло быть хуже.
Она замотала головой:
— Нет, Пашенька, не могло…
В здании было сухо и тепло, и этим достоинства вокзала исчерпывались. Застекленная касса, крошечный зал ожидания с лавками, туалет. Полуночная уборщица терла шваброй пол, покосилась без почтения: ходят тут…
Настя забралась с ногами на лавку, съежилась, задремала. Уборщица беседовать не пожелала — бабушка была бдительная. И плакат в районе кассы уверял, что от бдительности каждого человека зависит сохранность государственной тайны. Вспомнились строки из пионерского детства: «Не тешься, товарищ, мирными днями. Сдавай добродушие в брак. Товарищи, помните, между нами орудует классовый враг».
Дежурный по станции откровенно дремал в своей каморке. Павел предъявил служебное удостоверение, поинтересовался, не присылали ли с заставы машину. Дежурный куда-то позвонил, сообщил, что нет. Вздохнув, Котов вернулся в зал ожидания. Ночь предстояла трудная — но хоть в тепле. Настя приоткрыла один глаз, поняла по его лицу, что хороших новостей нет, вздохнула и снова смежила веки.
— Мужчина, вы здесь собираетесь ночевать? — высунулась из окошка кассирша. Хоть девушку пожалейте, какой вы, право слово… Идите в гостиницу — она примыкает к нашему зданию со стороны привокзальной площади. Там всегда останавливаются командировочные и всякие такие… — она с сомнением оглядела приезжего. — Здесь, знаете, не Гагры, свободные номера всегда есть…
Он не успел подхватить чемоданы, а Настя уже толкала мужа в спину. Ее, измученную дальней дорогой, преследовал призрак душа и мягкой постели. Пришлось снова выходить на холод, но оно того стоило.
Упомянутое заведение не отличалось изысканностью, но об этом они и не мечтали. Дежурный администратор широко зевала и даже не пыталась прикрыть рот. Она ознакомилась с документами, что-то записала, сунула ключи и смерила любопытствующим взглядом осанистого молодого человека. Насте тоже досталась кроха ее внимания.
В номере плохо закрывалась дверь, едва сходились мятые шторы, под плинтусом копошились тараканы, но — какая разница! Зато грели батареи. Имелась кровать — пусть страшная, скрипящая, «ортопедическая», зато широкая — на целых полтора человека! В душевой текла вода — ржавая, злобно урчащая, но теплая!