Так погиб один из лидеров Сандинистского фронта национального освобождения.
Разумеется, каждый житель Никарагуа, у которого дома был телевизор, мог видеть это. Позже это увидели даже те, у кого дома не было телевизоров, потому что Сомоса просто проявил глупость, приказав показать эти сцены по телевидению несколько раз, и те, у кого не было телевизоров, приходили к соседям, чтобы посмотреть эту передачу. Люди видели, как дрожали от страха гвардейцы. Видели они и танки. Видели, как кружили в небе над домом самолет и два вертолета. Затем на их глазах упал Хулио… Теперь каждый никарагуанец понял, что за нами — несокрушимая сила.
После гибели Хулио организацию возглавил Эфраин Санчес Санчо. Это был человек твердых моральных убеждений, но он не обладал способностями крупного политического лидера. По его вине я вынужден был в течение шести месяцев находиться в подполье. Его, работавшего в подполье и пренебрегавшего всеми мерами конспирации, раскрыл какой-то лейтенант из службы безопасности Сомосы, когда их машины случайно встретились на улице. Жена лейтенанта, сидевшая вместе с ним в машине, узнала в спутнице Санчо Санчеса свою соседку. Лейтенант, бросив взгляд на спутника соседки, сразу же узнал его. В автомобиле Санчо кроме него и его спутницы сидели еще два товарища. Спутницу Санчеса звали Марина Эсперанса Валье. Она скрывалась под псевдонимом Тита и поддерживала со мной дружеские отношения. Жена гвардейца не успела рассмотреть лица других товарищей, находившихся в автомобиле, и потому уверенно заявила, что одним из пассажиров был я. Именно поэтому мне и пришлось уйти в подполье. Находясь на нелегальном положении, человек вынужден скрываться буквально от всех — от гвардейцев, шпиков, нейтралов, друзей и даже от собственной семьи. Он вынужден маскироваться, жить тайно на явочных квартирах, ходить постоянно вооруженным, вести революционную работу.
Был я очень молод, физически слаб и к тому же не имел никакой подготовки, вот почему мне приходилось нелегко.
Чтобы вернуться на легальную работу в Леон, мне пришлось пойти на хитрость: было решено нанести визит начальнику никарагуанского отделения Красного Креста, находившегося в Манагуа, с тем чтобы потребовать улучшения условий содержания в тюрьмах политических заключенных. В то время Баярдо Арсе, который тоже был членом Фронта, работал редактором газеты «Пренса». Там же был и Уильям Рамирес, директор радиогазеты «Экстра», которая вела передачи по международному каналу связи в 6 часов утра и 6 часов вечера. В это время проводилась широкая кампания по улучшению условий содержания политических заключенных в тюрьмах и мы собирались создать комиссию КУУН, которая должна была выступить с обращением к властям. Для этой цели мы пригласили епископа и несколько известных адвокатов. Было решено, что, как только комиссия КУУН направится к зданию Красного Креста, меня доставят непосредственно от явочной квартиры прямо к двери здания Красного Креста и я вместе с комиссией одним из первых войду в здание. А журналисты? Журналисты, ничего не подозревая, начали фотографировать всех, в том числе и меня, усердно щелкая фотоаппаратами, брать интервью, интересуясь выполняемой нами миссией. В тот же самый вечер мой портрет появился на первой странице газеты «Пренса». На фотографии я был запечатлен стоящим рядом с епископом и товарищами из КУУН и разговаривающим с представителями Красного Креста. Под фотографией стояла подпись: «Бакалавр Омар Кабесас, делегат КУУН, обращается к епископу и представителям никарагуанского Красного Креста с требованием просить генерала Сомосу улучшить содержание политических заключенных в тюрьмах». Этот снимок и подпись красноречиво свидетельствовали о том, что я никогда не находился в подполье, что я не скрывался от властей, что меня не видели в Леоне лишь потому, что я работал в КУУН в Манагуа. Вот так я и вернулся ночью к себе домой.