— Конечно, я не уверен, но…
— Вот видишь! А уже готов рисковать моей репутацией, не своей же! Да и не в этом дело, Юра, не в этом, время идет! Я так радовалась, что мы сможем хоть немножко побыть вместе, я так все здорово придумала… Скажи честно, а это не любовная история? Ты к ней действительно не имеешь никакого отношения?
— К Ксении?
— Ах, да понимаю я, что все это глупости, но кто вас разберет, мужиков? Вы иногда такие номера откалываете, что просто в уме не укладывается, и вот мне как-то не по себе… Юр, ну посмотри на меня!
— Смотрю.
— Ладно, побежала, мне еще на работу надо…
Вид у нее был разочарованный. Неужели она и впрямь собирается на работу в этом голубом неглиже? Впрочем…
Дома я повис на подоконнике и стал ждать Лильку. Возле лавочки, на которой мы недавно сидели с Соней, носились дети. Их возбужденные вопли доносились ко мне на восьмой этаж, и вместе с ними вливалась в меня такая опаляющая безмятежная легкость. Забыть бы все, стать опять ребенком, шальным худым чернявым мальчишкой, еще без очков, еще почти без комплексов. Впрочем, это только от природного легкомыслия.
Лильку я, конечно, прозевал, а может быть, она пришла с другой стороны. Мы с ней настолько разные по характеру, что прогнозировать ее поступки я просто не в состоянии. Одно мне было ясно, Лилька сегодня странная, не такая, как обычно. Лилька вообще недурна собой, но у нее есть один крупный недостаток — она никогда не смотрит в глаза, хотя я и догадываюсь, что этот недостаток проявляется именно в общении со мной. Она меня просто-напросто боится, боится встретиться со мной взглядом, чтобы не прочитать в моих глазах чего-то такого, чего она не сможет перенести, и тогда она больше никогда не захотела бы меня видеть. Мне это неприятно, конечно. Неужели в моей физиономии и правда проскакивает нечто нахальное? Вряд ли. Вообще-то я к Лильке отношусь хорошо, очень хорошо, я ей доверяю, даже, может быть, люблю ее по-своему, только не так, как ей бы хотелось, вот беда.
— Ну где же твоя знакомая, Гоша? Я думала, ты хочешь поговорить, а то я устала до смерти, а завтра у меня дежурство.
И снова я принялся рассказывать все сначала, эту глупую, навязшую в зубах историю, и мне все больше казалось, что и истории-то никакой нет и все свои проблемы я сам себе выдумал, а на самом деле моей милейшей Ксении и находиться-те больше нигде не следует, кроме как у меня.
Лилька слушала меня печально и недоверчиво, смотрела в сторону.
— Ну все равно, — сказала она наконец, — ведь не в тебе же дело, правда? Просто надо помочь девочке…