Я уже вышел за ворота, одарив стражника пятачком, и не спеша топал к лесу, прокручивая в уме вчерашний бонус в виде артефактной пращи и вечерний, я бы даже сказал ночной, разговор с отцом о его визите в баронский замок.
Да, так хорошо проходил день и так нездо́рово он закончился! Из хорошего вечером — только матушка. Как она меня благодарила за ползолотого, который я принес и отдал ей вечером. Я видел в ее глазах любовь и счастье, и, как мне показалось, гордость за своего младшего сына. У меня защипало в глазах и почему-то захотелось расплакаться, как в далеком-далеком детстве. Но, вместо этого, я, на ее теплые слова благодарности, смущенно пробормотал что-то нечленораздельное и поспешил к отцу.
Отец меня ждал в своем кабинете. Я постучал и, услышав разрешение, вошел. Кабинет у отца был небольшим и явно указывал на то, что его хозяин не всегда был шорником. Изрядная коллекция колюще-режущих орудий для умерщвления разумных, занимала солидную часть кабинета, причем все экспонаты коллекции были боевыми.
Отец сидел за рабочим столом и что-то набрасывал на листе бумаги. Я уже знал, что любопытство — не порок, но наказывается, как будто таковым является, поэтому я обуздал свой первый порыв сунуть свой нос в эту бумагу, а скромно встал около двери.
— Проходи, сын, присаживайся, — с серьезной интонацией сказал отец, — разговор будет долгим и непростым.
Ой, что-то мне стало не по себе! Это что же такое случилось в мое отсутствие?
Я молча подошел к стулу, сел и стал готовиться к самому худшему, хотя, что это может быть, представлял себе слабо.
Отец выдержал паузу, собираясь с мыслями, а потом выдал:
— Значит, так, скажу сразу результат, а потом объясню, что могло бы быть, в результате твоих действий.
— Чего? — от удивления я даже привстал со стула. — Чего там могло еще быть? Ну, поблагодарил барон за то, что сына его выручили, да, в общем-то, не ради его благодарности это делали!
Я аж задохнулся от праведного гнева!
Отец только как-то грустно усмехнулся.
— Это с твоей стороны так все и видится, — спокойно сказал он, кладя руки перед собой на стол, — а с точки зрения барона, картина получается совсем не такая радужная. Раз уж у нас так повернулся разговор, то сейчас я тебе ее обрисую.
Он нагнулся, извлек откуда-то из-под стола кувшин, судя по запаху, с пивом и свою любимую кружку, плеснул в нее пива, глотнул, блаженно прикрыл глаза, и, помолчав, решил продолжить, но я громко сглотнул и выразительно посмотрел на кружку в его руке. Отец заметил мою пантомиму, усмехнулся и сказал:
— Иди, попроси у матушки кружку кваса, и быстрей возвращайся, а то тебе уже спать пора, а ты все куролесишь.