Николай Степанович взял с полки над койкой последнюю Татьянину радиограмму. Милая, милая Танюша, как она сдержанна. Это потому, что глубоко уважает его. Все зашифровано: и имя, и чувства.
Виктор, передавая утром радиограмму, как-то странно усмехнулся. Догадался?
Д впрочем, догадался, нет ли, какое ему-то дело? Придраться никто не сможет. Жена и та пока что никаких претензий не предъявила и, судя по всему, вряд ли их предъявит. Все в полном порядке.
Проснулся Николай Степанович уже под вечер, бодрый, в отличном настроении. Он заканчивал свой туалет, когда раздались звонки с трапа: на судно прибыл гость! Когда же он увидел в дверях худощавую, в свисающем с плеч белом кителе фигуру капитана Каминского, обрадовался. Не часто случается, что в чужом порту встретишь доброго знакомого.
После взаимных приветствий и объяснений по поводу столь неожиданной встречи, оба капитана сели к столу. Маринка, которая подменяла ушедшую в город буфетчицу, проворно накрывала на стол.
Поговорили о рейсе, о том, кому куда идти и кто когда вышел из дому. Каминский возмущался, что ему уже в море переадресовали порт захода. Вот и очутился здесь, хотя для этого пришлось сделать лишних восемьсот миль.
— Вхожу в порт и вижу «Иртыш». А по моим расчетам, тебе бы еще топать и топать, — говорил Каминский.
— Ход приличный. И домой собираемся раньше срока прибыть.
— Ну, это как получится. Не загадывай. А нам еще долго ждать возвращения домой. С годами, знаешь, Николай Степанович, рейсы становятся какими-то длинными. Особенно если на берегу оставляешь молодую жену.
— Кого? — не понял Николай Степанович. Ему и в голову не приходило, что «молодой женой» можно назвать Томочку, которая на добрый десяток лет старше Елены.
— Жену оставляешь, а сам ходишь и ходишь по чужим портам.
Как Каминский подвел разговор к семейным делам Николая Степановича, последний даже не уловил, не успел отклонить этот разговор, а старый капитан уже без всякого стеснения выговаривал: как так можно, сказал, что Елена больна, а они с Томочкой встречают ее на другой день здоровехонькую. Ну поссорились, так нельзя же из-за этого убегать из дому. Сколько их, этих вечеров, которые моряк проводит с женой?
— Мало ли какие шероховатости в семье бывают, особенно, если по нескольку месяцев в разлуке. Сдержи себя, нелегко и ей всегда одной, всегда в тревоге, помирись, приласкай. Не можем им, как другие мужья, и по хозяйству помочь, и заботы разделить. На праздники одни. И домой иди одна.
— Если провожатый не найдется.
— Глупости это! Болтают. Есть, конечно, и среди морячек такие, что «провожатых» заводят. Да ведь не о них речь. Ну, хоть, уходя в рейс, извинился, вину загладил?